ФРАНЦУЗСКИЙ КОНТРРАЗВЕДЧИК
Дело было в июне, к тому же в июне 1991, через пару месяцев произошёл путч, потом – развал СССР, но всё это случилось потом, а пока я в очередной раз приехал с женой во Францию из Советского Союза. У нас случился отпуск, и надо было навестить её родителей, совершить кое-какие формальности, ну и просто провести прекрасное время года в деревенском доме, затерянном в глубинке, в деревушке со странно звучащим для нашего уха названием Львиньи (Luigny – к слову «львиный» отношения не имеет, обычное созвучие).
До этого все поездки (целых две, правда, общей продолжительностью почти в год) имели целью Париж и базой довольно скромную квартиру недалеко от Монмартра. Теперь обстановка кардинально изменилась. Мать жены потеряла работу, шансов найти новую в 53 года она не имела. Поэтому на семейном совете тёща и тесть приняли единогласное решение уехать жить в деревню, поближе к родственникам. Тестю в его 83 (!) года тоже надоело, опираясь на палочку, подниматься на шестой этаж без лифта, поэтому он был весьма доволен таким изменениям в их жизни. Правда на новом месте приходилось чуть ли не за хлебом ездить на машине, но он и в Париже всюду передвигался на колёсах, стоял в пробках, после работы иногда по полчаса искал место для парковки (он ещё и подрабатывал на полставки в свои годы!), А тут всё было перед домом. Машиномест имелось целых два, при желании умещался и третий автомобиль, о пробках знали не понаслышке только бывавшие в больших городах, либо такие же, как он, пенсионеры, уехавшие подальше от шума городского.
Вот они и взяли ипотечный кредит, покинув свою съёмную квартиру. Какая-то сложная схема была, я и тогда в ней не разобрался полностью, а теперь и подавно не помню деталей. Тем не менее, пенсионер с небольшой пенсией и безработная с хорошим пособием (до поры до времени хорошим) купили на заёмные деньги полутораэтажный домик километрах в 100 южнее Парижа с водопроводом и паровым отоплением. Надо сказать, что без этих благ трудно представить себе деревенский дом во Франции. Километров 12 по хорошей дороге их отделяло от кантонального (по-нашему районного) центра с населением в четыре тысячи жителей, где имелось почти всё необходимое для жизни – магазины, сфера услуг, врачи. В другую сторону был городок побольше, тысяч на 15, там даже больница функционировала. Но поскольку он находился дальше километров на восемь (!), мы туда ездили в основном на рынок, ну и ещё так, за разными мелочами, которых всегда не хватает. А в полусотне вёрст на северо-восток был Шартр с его великолепным собором и музеем витражей. Туда мы не наведывались – далеко, почти час езды, по автостраде значительно быстрее, но за проезд по ней надо платить деньги.
Вот и проводил я время не сказать, чтобы весело, но и не однообразно. Женщины готовили, мужчины (точнее, я под руководством тестя) занимались мужскими делами – кололи дрова для камина. В подвале был установлен неплохой котёл на мазуте, но огонь камина зимой доставляет особое удовольствие! На это удовольствие я и наколол кучу полешек, а когда годовая программа была выполнена, меня направили на сельхозработы в поле, точнее в сад, слегка подзапущенный прежними хозяевами. Там я полол газон, почти ползая по стриженой траве и выискивая мелкие, но достаточно неприятные колючки, вырывал их и бросал в кучки, которые потом сам же и выносил куда-то.
Ещё мы много лежали в саду, греясь на солнышке – приятное разнообразие после хмурого питерского лета – читали, растянувшись на шезлонгах, ходили за хлебом в местную булочную. Там однажды увидели «Ниву» с эстонскими номерами. Рядом громко, как будто перекликаясь в лесу, разговаривали между собой эстонцы. Резкий звук их голосов полностью диссонировал с тишиной деревни, где лишь гул изредка проезжающих автомобилей нарушал спокойствие жителей. Хотелось объяснить гражданам маленькой свободолюбивой страны, что надо бы уважать образ жизни французов, да не стали портить настроение ни себе, ни им.
Не переутруждая себя домашними делами, мы много гуляли по окрестным местам. На всех сельских дорогах лежал неплохой асфальт, и клубами пыли нас никто не обдавал. Поля, однако, были либо огорожены – частная собственность, либо просто стояли одноногие таблички на обочинах, предупреждавшие о том, что ходить по сельхозугодьям нельзя. Тем не менее, любоваться пейзажами не возбранялось. На самой окраине деревни стоял замок, только не средневековый с высокой стеной и башнями, а богатая резиденция века восемнадцатого – château de plaisance (замок, построенный для обороны владений, французы называют крепким – château fort). К нему вела чудесная аллея из не помню уже каких деревьев – я никогда не был силён в биологии. Гулялось по ней весьма приятно, особенно в закатные часы. Во французских деревнях довольно часто встретишь такой памятник архитектуры, какой у нас составил бы честь иному городу средней руки. Иногда это церковь трёхсот – четырёхсотлетняя, иногда маленький квартальчик старых домов, а бывает и настоящий, с каменной стеной и высоким донжоном, цитадель местного феодала.
