Кечо подождал пока все семеро мужчин войдут в лабораторию, затем обратился к Гаринову, – Генерал, вы будете первым. А всем остальным, напомню, перед вами семь капсул. На каждой капсуле табличка с именем того, кто там будет находиться и куда будет перемещен. После окончания процедуры с одним участником операции, приступим к другому, и так по очереди. – Кечо обвел всех отеческим взглядом, – Итак, господин генерал, прошу?
Гаринов подошел к первой капсуле. Это было ложе, оборудованное мягкой облицовкой внутри сверху закрываемое крышкой. Надо было лечь туда и облачится вязью датчиков передающего устройства. Генерал остановился в нерешительности перед своей капсулой. Еле слышно сказал, скорее для себя, чем для товарищей.
– Капсула, как гроб. Ну и влипли же?
Затем снял синюю пижаму, повесил ее на поручень, рядом с капсулой, оставаясь в одних фирменных плавках. Его фигура сейчас была похожа на римскую статую. Все мышцы его напряжены, как перед прыжком с 10-ти метровой вышки в бассейн. Кечо подошел к нему поближе.
– Господин генерал, расслабьтесь. Это будет для вас сном и ничего более.
– Вопрос в том, Кечо, какой это будет сон? – сказал Гаринов, ступая на приставную лесенку. Он не спеша поднялся по ней и влез в капсулу. Поудобнее расположился там, на мягком ложе. Кечо поспешил следом, помогая Гаринову, облачатся в сбрую датчиков. Когда с этим было покончено, Кечо проверил правильность контакта с телом и затем закрыл крышку. Раздался металлический щелчок замков, и сразу же чуть слышное жужжание аппаратуры. Сигнал, многократно усиленный аппаратурой, начал поступать к цели.
Гаринов, опутанный датчиками, стараясь подавить в себе страх, наблюдал за медленно закрывающейся крышкой капсулы. Когда крышка пересекла отметку в 45 градусов, вспыхнул мягкий зеленоватый свет от подсветки. Этот свет наполнял пространство внутри и было уже не так страшно. После щелчка замков захлопнувшейся крышки, последовало жужжание приборов за капсулой, с наружи, и мгновенное щекочущее чувство под присосками датчиков, говорило о том, что уже считываются телепатические импульсы. Сразу же сонное оцепенение волнами укутало, убаюкивая сознание, погружая его, как в сон, в чужую реальность…
Когда Гаринов открыл глаза, он увидел себя в помещении с мягкими серыми стенами без окон. Комната была ярко освещена с одной единственной дверью. Посреди комнаты стоял стол и к нему приставленный стул. Было странно видеть себя в этой комнате. В памяти возникли недавно происшедшие события, которые пронеслись в мозгу с невероятной быстротой, вызывая удивление. Почему так ясно всплыла картина похищения его из базы, спрятанной глубоко под землей сюда в Центр Коалиции? Гаринов вдруг осознал, что это не он, генерал, а кто-то другой и этот другой распоряжается его, Гаринова, мыслями.
– «Надо подойти к рукомойнику, там висит зеркало и разобраться, что происходит?» – подумалось ему и в то же время кому-то другому. Он встал из мягкого светло-зеленого ворсистого ковра и подошел к зеркалу. Там в зеркале был другой человек странной внешности. Вначале ему показалось, что это призрачное отображение, галлюцинация. Гаринов поднял правую руку потрогал лицо с колючей, успевшей отрасти уже, щетиной. Затем стал рассматривать мужчину в зеркале, так пристально смотревшего на него оттуда. Серые глаза, обрамленные длинными ресницами и седые гладко расчесанные волосы, отросшие до скул удлиненного лица. Гаринов не переставал удивляться, ведь у него всегда лицо было полноватое почти округлое. Брови густые и чувственные. Во всем облике, смотревшего на него мужчины, светился ум и внимание пристально всматривающихся глаз. Неожиданно потекла мысль:
– «Кто бы ты ни был, иностранец, знай, я не из тех, кто отдает просто так свои веками наработанные секреты. Я тебя вышвырну отсюда?» – мужчина в зеркале стал энергично тыкать себя указательным пальцем в правый висок.
От этого зрелища во всем естестве Гаринова пробежал холодок. Генерал решил не выдавать больше себя и наблюдать свой сон, что будет происходить дальше.
Он повернулся к зеркалу спиной, проследовал к середине комнаты и снова уселся на мягкий ковер пола в позу лотоса. В мыслях воцарился покой, и только слышно было биение сердца и размеренный цикл дыхания. Ни мыслей, ни картин памяти больше ничего не возникало. И вдруг Гаринов понял, что этот сон так явственен и до жути ощутим так, как, будто он в чужом теле, и что хозяин этого тела умеет управляться со своими мыслями, и, что самое важное, что он сразу, как бы понял, что в нем сидит он, Гаринов. Алексей Алексеевич никак не мог осознать, как это случилось с ним. Почему ему снится этот кошмарный сон, что как бы и он, и одновременно не он. Он стал копаться в своей памяти. Но все было стерто, все воспоминания и мысли, все. Догадка пришла сама собой:
– «Значит так было нужно тем, кто его сюда импортировал во сне». – Остановившись на этом, он решил так же, как и хозяин этого тела затаится и ждать, чем закончится этот сон. Потекли тягостные минуты ожидания…
