Сквозь туман забытья: «Не спи, равнодушие – победа энтропии чёрной…»
Не просыпаясь, Роберт лягнул ногой на звук и с удовлетворением отметил, что, кажется, попал.
«Проснись, бродяга, разговор есть!»
Чертёнок сидел на изгибе переборки и, ворча, потирал ушибленную ляжку. Вокруг него в воздухе порхали всякие летучие мыши, и исходила от него эманация таинственно-несуразная. Сон был чертовски реалистичным. Но чертёнку в оранжевую полосочку решительно неоткуда было взяться в тесной келье дежурного пилота «Синей птицы», застывшей в субсветовой неподвижности в 250 световых летах и зимах от Солнечной системы.
Астрокэшинг сформировался как вид деятельности человечества в конце двадцать девятого столетия.
Если его терминологический предтеча – геокэшинг, то есть поиск кладов, – всегда был уделом страстно увлечённых одиночек, то астрокэш – уважаемая и сильная профессиональная служба, располагающая огромной частью ресурсов человечества.
Жители XX века терпеливые и трудолюбивые, а также те, кто обладал нужной фазой паранормальных способностей и чувствовал клады интуитивно, радостно и азартно ковыряли перегной под могучими дубами и вблизи приметных скал. Они путешествовали, чтобы нарыть ям в горячем сухом грунте далёких островов, каковые ямы аборигены потом с не меньшей радостью использовали в качестве выгребных.
Две гинеи, найденные пиратами в повести «Остров сокровищ» в опустошённом схроне, чуть не привели к бунту, но геокэшменам эта же самая находка подарила бы смысл бытия на весь год.
А иногда им улыбалась удача – муза энтузиастов и авантюристов, – и они находили настоящие клады и сокровища.
Астрокэшмены не искали тайные склады пиратских видеофильмов на заброшенных планетах. Сходство начиналось в названии и там же заканчивалось.
Экспедиции АК искали в пространстве звездолёты. Старые релятивистские земные звездолёты.
– Дружище, ты совершенно здоров. Как говорил своей дочке дедушка Фрейд: «Бывают, доченька, и просто сны».
Я невесело ухмыльнулся и выключил диагностику.
– В следующий раз, Роб, выслушай, что хочет от тебя абориген дальнего пространства, а я с удовольствием узнаю это от тебя. Всё какое-то разнообразие.
– Дубина, мне никогда раньше не снились такие связные сны. Никогда. Если бы тебе приснилась такая ахинея в качественном формате, ты бы тоже был несколько обеспокоен!
– А мне приснилась. Только не ахинея.
– Кто? Чёртик?
– Сам ты чёртик, дурило. Мне снился отец. Он что-то рассказывал мне во сне…
– Извини, Серёга, ты же мне не сказал.
– Да нет, Роб, к чему извинения… И к чему об этом говорить… Приснился, и всё тут.
– Мы все помним ту передачу с Земли, которая нас нащупала на третьем году пути. Тебе было тяжелее других.
– Знать легче, чем видеть, ты прав. А никого насильно в жбан не закрывали. Все всё понимали, и конкурс был сам помнишь какой. Нам ещё две недели до смены вахты. Ты мне ещё осточертеть успеешь без всяких чёртиков.
Вы думаете это легко – отыскать субсветовик, стартовавший 250 лет назад, и зная только время старта и цель его полёта? Даже располагая техникой межпространственного перехода? Вы ошибаетесь.
Кораблик поиска может вынырнуть хоть совсем рядом, в мегаметре от «динозавра», но лучи локаторов догонят его, стремительно спорящего со светом в скорости, только через несколько часов, а отражённый сигнал вернётся ещё через несколько часов… В какую именно точку, в какой из миллиардов миллиардов километров далёкого пути должна прыгнуть поисковая блоха и сколько должна она там провисеть, ожидая отражённого сигнала…
Мгновенный шок гипердрайва на удар в глаз не похож вообще ничем. Кроме того, что он настолько же неприятен живому существу. Когда он происходит 48 раз в сутки, уже привыкаешь. Прыжок-локация. Прыжок-локация. Скользящий график. Двое работают – третий спит.
Три месяца 800 джамперов флота АК прочёсывали сектор. Построившись в правильный цилиндр диаметром пять миллиардов километров, кораблики короткими прыжками навивали спирали вдоль намеченной оси. После каждого прыжка локаторы блох излучали в пространство гигаватты, с тем чтобы какие-то из двигающихся следом с точно рассчитанными интервалами машин могли, вынырнув в пространство, уловить отражённый сигнал. Полчаса в пространстве – и следующий синхронный прыжок. А в кильватере блошиного роя неспешно движется авианесущий флагман поисковой эскадры.
Блохи, заменяя одна другую, стартовали из эллингов и возвращались после вахты.
Где-то там, в пустоте, в восьмидесяти парсеках от Солнечной системы, молча несётся с околосветовой скоростью тёмная глыба металла, ничего не излучающая выключенным маршевым двигателем. Не подающая навигационных сигналов. Ибо кому же могла прийти в голову мысль тратить на эти сигналы бесценную энергию?
Скоростью сгущая время в горький тягучий сироп, релятивистский древний корабль несёт к далёкой цели людей. Героев давнего прошлого. Астронавтов, не побоявшихся навсегда покинуть свой привычный мир, чтобы достичь звёзд.
Или же, если звёзды сложатся неудачно для звездоплавателей, то из этой фразы тихо уйдёт слово «привычный».
Когда то, чего долго и безуспешно ждёшь, всё-таки происходит, обычно удивлению места не остаётся.
