– О-бал-деть….
Маша удивленно посмотрела под ноги. Там, внизу, валялась смятая алюминиевая кастрюля без крышки. Девочка попыталась определить, откуда мог быть выпушен в нее этот странный снаряд, но не смогла.
Двор был тих и безмятежен. Ушли на работу уставшие родители, спровадившие детей на все лето кто в деревню, кто в лагерь. Разъехались дачники. Городские пенсионеры, испугавшись жары, попрятались по квартирам. И даже кошки предпочитали сидеть в прохладной сырости подвалов, и только их острые шерстяные мордочки выглядывали из продухов. Не скрипели качели, не стучал мяч, не разрывали спокойствие летнего воздуха гудки машин. Все замерло. И в этой тишине отчетливо был слышен каждый звук, крик кружащей над домом птицы и жужжание хлопочущей в мальве пчелы.
Маша подняла глаза и внимательно изучила окна, разыскивая кастрюлеметателя. Но никто не пытался спрятаться за паутинкой тюля, не грозил кулаком с балкона. Таинственный снайпер метнул посудину и скрылся, оставив девочку в полном недоумении. Маша повертела кастрюлю в руках, аккуратно поставила ее на лавочку у подъезда и побежала за угол, туда, где стояла пузатая желтая бочка с квасом.
Эту кастрюлю и обнаружил, возвращаясь с работы, Виктор Петрович Крылов, обладатель густых черных усов, боевого прошлого и двух сыновей дошкольного возраста. Он молча вертел посудину в руках, когда услышал дребезжание старушечьего голоса. Жара немного спала, и соседки-сплетницы выползли на улицу, подышать свежим воздухом.
– Дети твои из окна швырялись сегодня. Отцовского воспитания нет, вот они и балуются, сама видела. Давно бы ремня дал, да с офицерской пряжкой.
– Какие дети, что ты несешь, Семеновна? – без всякого почтения к возрасту рявкнул Петрович. – Жена с детьми к теще уехала уже три дня как.
– Ну, не доехала, значит… – многозначительно сказала бабка, сдувая с лица сиреневый локон. – Дело молодое, дело нехитрое, если муж не справляется…
– Да я тебя… – рванул рубашку на груди Петрович. Но тут же осекся. Что-то маленькое и твердое просвистело над его головой, сделало круг и больно ударило в лоб.
– Ложись! – истошно заорал Петрович и упал на землю, схоронившись за соседским «Жигуленком».
– Что с него взять, контуженный! – съязвила Семеновна, перекрестившись. На щербатом асфальте у нее ног лежала монетка. Бабка подняла ее, и, стараясь не привлекать внимания, сунула в карман халата.
Монета меж тем не желала повиноваться новой хозяйке. Она затрепыхалась в кармане, словно майский жук в спичечном коробке, выплыла наружу, зависла в воздухе и заплясала у старухи перед глазами. Семеновна попыталась поймать монетку, но та ловко увернулась от скрюченных артритом пальцев.
– «Скорую» вызовите! А то у меня уже мушки в глазах! – произнесла женщина, усаживаясь на лавку. Но никто из соседей не шелохнулся. Все они смотрели как бы сквозь Семеновну, вытаращив глаза. Старуха обернулась и увидела, как металлическая конструкция детских качелей на несколько метров поднялась в воздухе, словно кто-то с силой выкорчевал ее из земли, и рухнула на землю, в заросли красно-белых лилий.
– Лилии не трожь! – выкрикнула другая старуха, грозя сложенным зонтиком в пустоту, будто невидимый великан, учинивший беспредел, мог испугаться этого жеста. И в тот же миг, будто в ответ защищающей лилии бабке, сорвались со своих мест тяжелые металлические урны, взмыли ввысь, словно птицы, и вывалили на ее голову свое зловонное содержимое.
– Землетрясение! Спасайся, кто может! – крикнул кто-то в толпе. Из дверей стали выбегать испуганные жильцы с паспортами, чемоданчиками и домашними животными в руках.
– В укрытие! – уверенно кричал Петрович, решив взять на себя командование в такой неоднозначной ситуации и зазывая соседей в тухлые катакомбы подвала. Некоторые жильцы послушно последовали за ним.
Знойная разведенка Зиночка, закутав пышные формы в легкий домашний халатик и разметав мокрые волосы по плечам, выбежала из дома в тапках. В суматохе она не заметила, как металлические ножницы бесшумно подползли к ней по воздуху и перерезали пояс халатика.
