Тоша задумчиво сидел на пне и отрывая по лепестку от полевой ромашки вполголоса повторял:
– Обычный день, необычный день, обычный день, необычный день, обычный день…
– Тоша, что ты делаешь? – подлетела Лили.
– На прошлой неделе сова сказала, что бывают обычные и необычные дни, а вот когда какой именно – она не знает. Я решил погадать на ромашке. По вчерашней ромашке, у меня вчера должен быть необычный день, но ничего необычного не произошло. Сегодня утром должен быть обычный день, после завтрака необычный, а вот сейчас опять обычный, – Тоша отшвырнул пустой стебелёк на траву.
– Что-то я не совсем поняла, – задумалась Лили. – Так какой у тебя сегодня день?
– Я уже и сам не знаю, – вздохнул Тоша.
Из кустов выбежал, как ошпаренный, перепуганный заяц.
– Сенька, что случилось? – спросила Лили.
Заяц тут же замер и опустил уши, испуганно озираясь по сторонам, и наконец наткнулся взглядом на двух друзей.
– Там, там… – указывал он в ту строну откуда только что прибежал. – Такое… – он прочертил в воздухе лапами что-то большое и наверняка страшное. – Оно прыгает, кричит и грозится всех съесть.
– Всех? – испугалась Лили.
– Быть такого не может, – засмеялся Тоша. – Он же лопнет. Идём, покажешь мне этого кого-то.
– Ну нет, – затрясся заяц.
– Не трусь, уж я-то смогу с ним справиться, – Тоша скорчил страшную рожицу, а потом улыбнулся. – Идём.
– Вы видели! Вы слышали! – пролетела треща Сорока. – Там кого-то в мешок посадили, мешок завязали и в лесу оставили!
– Кого в мешок? – появилась на поляне лиса Лариса.
– Мы это и хотим выяснить, – сказал Тоша. – Идёмте.
Вскоре все были на месте.
У зарослей дикой малины, наверняка выбравшись как-то именно оттуда, стоял неподвижно небольшой мешок.
– Ох, судьба моя судьбинушка… – послышались тихие причитания и мешок чуть шевельнулся. – И всё из-за какой-то сметаны. А теперь помирай Василь Васильевич.
– Эй кто-то, ты кто? – спросил Тоша.
– Кто здесь? – встрепенулся мешок. – Добрые люди, или звери, помогите, развяжите, задыхаюсь, помираю, но жить хочу!
Мешок принялся прыгать, несколько раз перевернулся и снова затих.
– А-а-а ты нас есть не станешь? – запинаясь спросил Сенька, опустив от страха уши, и выглядывая из-за Тоши.
Из мешка послышались жалостливые всхлипывания:
– Я готов в подвале мышей ловить, только выпустите меняу-у-у-у.
– Я думаю стоит его выпустить, – проговорила лиса. – Жалко, пропадёт ведь.
– Не случайно его в мешок посадили, – затарахтела Сорока. – Что-то дурное совершил, что-то плохое сделал.
– Развяжи мешок, Тоша, – попросила Лили. – Он упомянул о людях, а от них всего можно ожидать.
Тоша развязал верёвку. Из мешка показалась полосато-серая головка с щурящимися глазёнками, маленькими ушками, точащими во все стороны усами, и весь хозяин этого помято-растрёпанного вида вылез из мешка, хватая ртом блаженный воздух.
– Премного благодарен, – проговорил невероятный зверь и не смотря на своего спасителя, тут же быстро зашвырнул свою тряпочную тюрьму в кусты.
– Ты кто? – спросил Тоша.
– Я? Ой, мамочки!.. – зверь испуганно отпрыгнул от дракончика, выпучив глаза и попятился, но споткнувшись о ветку, шлёпнулся, смотря снизу вверх на возвышающегося зелено-серого Тошу.
– Не бойтесь, он добрый, – подошла к невероятному зверю лиса Лариса. – Он спас вас.
– Мы друзья, – подлетела к нему Лили.
– Друзья? – заблестели у зверя глаза, смотря на птичку, он поднялся и отряхнулся. – Да уж, кого только не носит земля. Покорнейше благодарю вас. Я – котофей Василь Васильевич, – он поклонился дракоше.
