Есть ли еще на свете глупышки, подобные мне – те, которые сознательно вышли замуж за маменькиного сыночка и теперь вынуждены жить на одной территории с его мамой? Говорите, сейчас таких нет? А вот и неправда! Я – одна из них. Давайте познакомимся.
Меня зовут Аня, мне 35 лет, я работаю учителем русского языка и литературы в маленьком провинциальном городишке. Уже год я замужем за Эдуардом. Эдиком. Эдичкой, как называет его мама – моя «обожаемая» свекровь. Дети у нас пока не получаются: мой гинеколог утверждает, что я нахожусь в стадии постоянного перманентного стресса. «С таким набором гормонов как у Вас, милочка, забеременеть было бы настоящим чудом», – говорит он, пряча глаза.
Я очень люблю своего мужа. Наверное, по этой причине я и не настаиваю на том, чтобы съехать от его мамы на съемную квартиру – сама мысль об этом шокирует Эдика, и он начинает ловить воздух ртом, как выброшенная на берег рыба. Эдик уверен, что его мама – идеал Женщины: она прекрасно готовит, великолепно гладит рубашки, умело поддерживает разговор. Я блекну на фоне сияния, исходящего от своей свекрови – муж говорит, что я проигрываю ей по всем параметрам и мне нужно многому у нее научиться. Зачем он женился на мне? Странный вопрос! Не может ведь он жениться на собственной матери!
Весь ужас моего положения в том, что я не могу сосуществовать мирно на одной территории с Зинаидой Ивановной (так зовут мою свекровь). Стоит ей высказаться о качестве моей готовки (или характера), как хватать воздух ртом начинаю уже я – она редко говорит мне приятные вещи…
Рассказываю ли я кому-нибудь о своем положении? Нет. Не думаю, что на свете существуют идеальные браки. Семья – это большой труд, умение терпеть, приспосабливаться под другого человека. И потом, я не хочу огорчать собственных родителей: они уверены, что мой брак очень счастливый. Иногда я даже сама в этом уверена.
Работа моя тоже не приносит мне радости и удовлетворения. Вместо того, чтобы учить детей, я заполняю бесконечные отчеты и бланки, печатаю планы мероприятий и ежемесячно меняю местами столбцы в календарно-тематическом планировании – к очередной проверке.
Говорят, счастье – это когда утром хочется идти на работу, а вечером – домой. Ко мне эта фраза не имеет никакого отношения: я не знаю, где мой дом, мне некомфортно в собственном теле, в своей профессии, в собственной жизни. Я сама себя загнала в эту ловушку, но выхода из нее не вижу. Подруги советуют сменить работу и съехать с мужем на съемную квартиру. Смеются, что ли? Мои родители не перенесут такого удара. А ведь им уже по семьдесят лет.
В отчаянии я завела себе дневник – и записываю сюда мысли, которые не решаюсь высказать вслух. Это своего рода терапия, разговор по душам с близким человеком. Я выплескиваю свою обиду и раздражение на бумагу и меня отпускает.
17 августа 2014 года. Воскресенье.
7:15
Выходной обещает быть чудесным. С утра светит солнышко, щебечут пташки. Обожаю вставать раньше всех – дом еще спит, а я неторопливо занимаюсь своими делами: пишу утренние страницы, готовлю сытный завтрак: овсяная каша, яичница с колбасками и блинчики с клубничным вареньем. Интересно, Эдик будет мною сегодня доволен?
Отпуск заканчивается. Как жаль, что в этом году мы не смогли выбраться к морю. Впрочем, как и в прошлом… Но зато мы сделали ремонт в квартире и поменяли автомобиль – Эдик очень этим гордится. Правда, за эту машинку еще не выплачен кредит, но, слава Богу, в нашей семье работает не только муж. Я все лето давала частные уроки – и пришла к выводу, что репетиторством можно неплохо зарабатывать. Может быть, совсем уйти из школы? Нет, мама расстроится – она всегда мечтала меня видеть учителем. Для нее мой уход из школы обернется настоящей катастрофой. Мама будет долго с укоризной смотреть на меня, осуждающе качать головой и говорить: «Ну как же так, Аня? Выходит, ты зря потратила на учебу пять лет? А стаж тебе не жалко прерывать? О пенсии будущей ты подумала?!»
Конечно, подумала. У меня чувство, что о будущей пенсии меня заставляли думать с самого детского сада. Мама с тревогой заглядывала мне в глаза и вопрошала: «Аня, доченька, ты уже знаешь, кем хочешь быть в этой жизни?» «Ага, художником», – радостно говорила я, раскрашивая очередную картинку с котятами, больше похожими на лошадей, и кривоватым домиком с огромной печной трубой. Мама в ужасе хваталась за сердце и говорила: «Художник… Но ведь они все нищие! Ты что, хочешь бесславно умереть под забором, как…?»
В воздухе, отчетливо пахнувшем разбитыми родительскими мечтами, повисала мамина незаконченная фраза – она так ни разу и не сказала мне, какой же художник бесславно скончался под забором – и узнать это было самым страстным желанием моего детства.
8:30
Зинаида Ивановна проснулась и вышла в кухню. На мое робкое "Доброе утро" пробурчала что-то невнятное, недовольно оглядела гору посуды в раковине (Не успела вымыть!) и ушла принимать душ. Так, у меня 5 минут, чтобы все приготовить и вымыть – слушать ее ворчание с утра выше моих сил.
Если честно, я никогда не мечтала о том, чтобы жить в одном доме вместе с матерью мужа. Но мать для Эдика – это самая любимая женщина (говорю сейчас без преувеличения). Ради нее он готов на все. Приходя с работы, он торопливо чмокает меня в щеку и бежит ней в комнату с подробным докладом: как прошел его день, что нового случилось, что он изволил съесть на обед и почему Петров из соседнего офиса обошел его в очередной раз по карьерной лестнице. «Жизнь несправедлива к тебе», – слышу я из спальни громоподобный голос свекрови, – «Ты талантлив, но у тебя нет мохнатой руки, как у Петрова – он уж, поди, давно кому нужно взяток надавал…» Моя свекровь уверена – добиться успеха в России можно только имея в родственниках какого-нибудь олигарха. Ну не знаю… На мой взгляд, своим трудом тоже можно неплохо зарабатывать. «Много ты понимаешь, женщина», – презрительно говорит Эдик, плюхаясь после сытного ужина на стул перед компьютером, – «В этой стране все хорошие места давно заняты не нами». Он открывает ноутбук и до глубокой ночи режется в танчики или зависает в соцсетях, читая маме вслух самые свежие анекдоты. «Человек-праздник», – говорит она о нем гордо.
