Скользя по ступеням, почти не касаясь их, будто земное притяжение перестало действовать, Соня оказалась на первом этаже и направилась к выходу. Пролетая мимо охранника, она кинула привычную фразу:
– До свидания, дядь Миш!
– Веселого лета, – сказал охранник. – Увидимся осенью.
Она ничего не ответила, только краем глаза заметила за прозрачной перегородкой работающий телевизор. Дядя Миша смотрел «Приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона». Фильм казался ей таким старым, хотя лет пятнадцать, наверно, прошло с премьеры. Но все равно. Старый фильм, старые актеры: Василий Ливанов и Виталий Соломин. Соня была равнодушна к детективам, но то ли сюжет, то ли атмосфера викторианской Англии, а на самом деле, кажется, прибалтийских стран ненадолго захватили внимание.
* * *
Петя сидел в зале перед телевизором. Он смотрел то же кино, что и охранник дядя Миша. Рядом с Петей у дивана лежала синяя спортивная сумка. Она была давно собрана и закрыта на все молнии.
– Петь?
– Да, мам? – отозвался он, не отрывая взгляда от приключения знаменитого дуэта.
– Ты еще здесь? – Удивилась мать и вошла в зал. – Я ж те сказала, а то на электричку опоздаешь.
– Всё, я уже…
Петя выключил телевизор, накинул на плечо сумку и скрылся за дверью.
Он полетел на остановку. Было жарко, но солнце еще щадило людей. Петя заметил вдалеке желтый автобус, идущий до железнодорожного вокзала. Как удачно, обрадовался он, и запрыгнул в распахнувшуюся дверь.
На вокзале первым делом Петя купил билет, посмотрел на большие часы, висящие на здании администрации: еще есть время. Он купил мороженое, поглазел от нечего делать на пешеходов, затем направился подземным переходом на нужную платформу. Пассажирский электропоезд уже стоял на пути. Петя, перекинув сумку на другое плечо, зашагал к открытым дверям. Проходя мимо незнакомой девчонки, он случайно задел ее, кассета выпала из ее рук, но Петя ловко поймал футляр.
– Ну, и народищу. Извини.
– Да не парься. – Незнакомка улыбнулась.
Он машинально глянул на обложку в футляре. Андрей Губин «Мальчик-бродяга». Петя внимательно рассмотрел девчонку. Она оказалась светло-рыжей и курносой, по коже лица рассыпаны редкие веснушки. Волосы короткие и у шей небрежно заткнуты разноцветными заколками. На ней была светлая футболка и джинсовая юбка, на поясе которой висел плеер.
– Держи. – Он протянул кассету. – Не теряй больше.
– Спасибо. – И опять улыбнулась.
Петя развернулся, поправляя сумку, и исчез в дверях.
– Удачи, – проговорила девочка.
Она надела наушники, вставила кассету и нажала на «play». Заиграла песня «Мой бог».
Незнакомка долго смотрела в ту открытую дверь, в которую вошел Петя, затем перевела взгляд на лестницу, ведущую в подземный переход между платформами. Среди людей она заметила на ступенях Соня. Соня вышла на платформу и проследовала мимо рыжей девчонки. Незнакомка проводила Соню взглядом, только Соня этого не заметила. Она нырнула в вагон.
– И тебе удачи, – сказала рыжая фея.
Береза была старой – так решила для себя Соня. Она даже родителей никогда не спрашивала об этом дереве: сколько же ему лет и как давно оно посажено или выросло само по себе рядом с их деревенским домом. Береза была чуть кривобока и верхушкой почти сравнялась с домом. Соня сохранила в памяти самые ранние детские воспоминания, в которых дерево молчаливым гигантом осеняло все вокруг. Семейное дерево. Березу так никто не называл, но Соня полушутя награждала этим званием гиганта.
Самое приятное летом в солнечную погоду с утра – забраться на пологую крышу сеновала, сидеть или лежать и слушать с закрытыми глазами как ветер шумит в кроне. Ветер заплетается в ветках и перебирает зеленые монеты листьев. Кажется, береза говорит с Соней. Что говорит – не ясно, но это язык чувств, эмоций, он не всегда доходчив, а вот язык взрослых понятен и прямолинеен.
Вот и сейчас ее мать крикнула:
– Соня, ты где?! Завтракать! Неужели убежала? А, вот ты где. Слезай, пошли завтракать. Что ты как маленькая?
– Мам, ты так часто говоришь об этом, что я с каждым разом все больше в это не верю.
Соня ловко спустилась с крыши в окно сеновала, затем пробралась по пустой сеннице и оказалась в коридоре, где ее встретила мать.
– Сонь, я говорю, что маленькая, потому что ты везде лазишь, как мальчишка. Ладно, иди. Мой руки. Садись за стол.
– Доброе утро, – сказала дочь, войдя в зал.
– Доброе, – ответил отец.
– Приятного аппетита.
– Спасибо.
– Вот ты посмотри на нее, – с досадой вымолвила мать.
– А в чем дело, Валь? Опять с грязными руками за стол?
– Леш, да причем здесь это. Ей уж сколько лет?
– Знаю… Знаю… Но, видимо, время не пришло.
Соня завтракала, уплетая за обе щеки творог, и делала вид, что не о ней говорят. Нет, конечно, ясно, зачем они завели эту шарманку. Во-первых, это «больная мозоль» мамы. Во-вторых, не в молчании же сидеть за столом. Молчание угнетает. А, в-третьих… А, в-третьих… Соня не успела придумать следующую причину, так как отец обратился к ней:
– Ничего, вот влюбишься в шестнадцать в какого-нибудь мальчишку, и все изменится.
