Отсюда, со смотровой площадки, свалка напоминала ноздреватую коричневую массу с включениями темно-шафранового цвета. Микки задержался наверху. Он впервые увидел свалку. Она начиналась за трехметровой бетонной стеной, покрытой желтой облупившейся краской. Мусор большую часть времени был скрыт туманом, который вопреки погодным условиям и независимо от смены дня и ночи плотным одеялом прятал рыжее уныние от человеческих глаз. В это утро туман почему-то ненадолго рассеялся, обнажив таинственный мир. Дозорный посмотрел на свалку в бинокль. «Там, наверно, стоит мертвая тишина, – решил Микки, – и почему Данька утверждает, что на ней существует разумная жизнь? Тени ведь здесь не причем?»
Ржавые куски металла в бинокле начали покрываться белесой дымкой – туман возвращался.
– Микки, твое дежурство закончилось. Спускайся, – прозвучал голос в наушнике.
Прошло несколько минут, и Микки оказался на патрульной территории. Он бросил взгляд на вышку, будто говоря ей: «до встречи». Он направился к корпусу, где находилась столовая. Сейчас в патрульной зоне было временное затишье, но начнется пересмена и забегают люди, зашумят машины.
Вышки вдоль желто-грязной стены, похожие на шипы гигантского кактуса, будто пронзали насквозь блюдцеобразные смотровые площадки крытые прозрачным пластиком.
Серые коробки зданий располагались по правую руку Микки. Он не раз ходил этой дорогой и уже не обращал внимания на урбанистический пейзаж, зная, что где-то метров через сто начнется хозяйственный корпус.
– Микки! – голос Даньки вывел из задумчивости.
– Привет. Не заметил, откуда ты появился.
– Чего задержался?
– Туман рассеялся. Я свалку разглядывал.
– Ясно.
Дальше они пошли молча. Нырнули в здание и проследовали по короткому «Г» – образному коридору, стены которого были выкрашены в зеленый цвет. Пол выстелен громоздкими плитами из туфа, тянущимися к ядовито-зеленой двери. За ней и начиналась столовая. Она большая и светлая – по обе стороны огромные окна, правда, что происходит на улице невидно, потому как стекла почти всегда потели даже летом.
Буфетчицы закончили намывать большие белые столы, расположенные в три длинных ряда. Повара, поставив тарелки, разложили еду. В воздухе витал запах приготовленного завтрака.
За одним из столов знакомая патрульная бригада приступила к трапезе. Данька и Микки проследовали к ней и, не дожидаясь поваров, начали накладывать из кастрюли тушеную капусту по тарелкам.
Данька поморщился, проглотив порцию варева, и спросил Микки:
– Ну, как там свалка?
– Тихо, как на кладбище. С чего ты взял, что там есть люди?
– Я говорил о живых и разумных существах, но не о людях. Да и Палыч подтвердит. Так, Палыч? – спросил Данька у соседа и отправил в рот следующую порцию.
– Ты о чем? – удивился Палыч. Он пропустил мимо ушей их диалог.
– О свалке. О тенях, – Данька придал голосу таинственности: – И, кроме того, доклад.
– Чей доклад? – удивился Палыч.
– Ясен перец, чей, твой.
– А-а. Так я не был на свалке.
– А как же ты доклад состряпал? – поинтересовался Микки.
– Случилось так. Приказ сверху – я под козырек. И сляпал, как ты говоришь. Кстати, ты спокойно можешь лекцию прочитать о современном состоянии свалки и перспективах ее развития.
– Бред какой-то, Палыч. Я ж ее только в бинокль видел.
– Сошлешься на предыдущих докладчиков. На меня, например. Главное, говори все, что угодно, но не в разрез с основной линией, тогда руководство заметит и одобрит. Знаешь, сколько обзорных записок лежит в архиве? Нет. А меж тем их составили люди такие, как ты.
В сознании у Микки застучали стальные молоточки фраз будущей лекции: «в условиях современного состояния общества», «наращивая темпы модернизации, мы должны», «инновации в данной области» и прочее, и прочее. Рассказывать о местах, где не был?
Микки, задумчиво потыкав ложкой в тарелке, спросил Палыча:
– А если серьезно, кто-нибудь заходил на территорию свалки?
– Ну, разве что мусорщики, и то они далеко уходить боятся, ибо туман, как молоко. Видимость почти нулевая.
Бригада позавтракала.
Буфетчицы, виртуозно лавируя с подносами, разнесли сладкий чай с лимоном и булочками. Булочки оказались отменными: мягкие, душистые и с хрустящей корочкой. А вот чай отдавал мокрой бумагой. Даже цитрусовый аромат не сумел отбить противный вкус.
Микки быстро выпил чай, съел булочку и сказал всем:
– Счастливо.
– До вечера, – произнес Данька.
Палыч лишь кивнул на прощанье.
Микки покинул столовую. Пройдя в гараж, он выехал с территории.
Теперь работа осталась позади. Она исчезла на сорок восемь часов – можно не думать о ней, будто и не было. А был только он – Микки, да еще его автомобиль и бескрайние бледно-желтые поля по обе стороны, тянущиеся на двадцать километров до Серышевска. Шоссе подобно шраму пересекало пустое пространство, соединяя город и свалку.
Магнитола тихо играла какую-то музыку. Микки почему-то вспомнил, как впервые ехал по этой трассе устраиваться на работу, уже зная о свалке, об этом странном и таинственном месте. С чего вдруг досужие толки сравнивали свалку с Бермудским треугольником? Неудачное сравнение, конечно, потому как экспедиция, санкционированная господином Санчесом и спонсируемая Морганом, должна была положить конец загадкам Бермудского треугольника. И скоро это случится.
