Вначале лета во Флордисе по своей не-обыденности проходили дожди.
Сильный дождь – мрачная картина. На улице люди спешат и куда-то торопятся. Порывы ветра усиливаются, так что иногда деревья нагибаются как-то чрезвычайно низко для их обыденного состояния. В такую погоду не то чтобы повстречать кого-то трудно, а даже трудно представить, что кто-то может находиться в сию минуту один и без зонта на улице. Дороги и тротуары опустели, дождь только усиливался. Те, кто и находился в этот момент на бордюрах, в парке и на бульварах, – куда-то спешили; иные же вели себя нелепо, как и все люди, неожиданно настигнутые дождем.
В доме напротив лавки, хозяин которой, по всей видимости, уже успел выехать, горела лампада. Кажется, весь город был обесточен.
Вода прибывала с моря: город был расположен как бы на берегу, но в то же время чем-то подпирался. Казалось, что под берегом есть какая-то полость, куда быстро стекалась вода. В результате все крысы тамошнего района будто сплотились и начали бороться за выживание, одна такая крыса пробежала мимо девушки, та испугалась, скорее всего, от неожиданности, а не от самого случая, и как-то не обратила даже на это внимания, она в спешке направилась домой.
Открыв дверь по приходе, она встретила мать и уж было приготовилась выслушивать ее ругательства и наставления, но та, крайне подавленная, как-то молча пропустила девушку в свою комнату, вскоре и сама прошла и уселась на диван.
– Катя, принеси-ка мне пиво! – произнесла она чрезмерно грубым тоном, но и вовсе не смотря на девушку.
Казалось бы, в другой ситуации та бы ни за что не подала ей и стакан воды! А уж тем более пиво! Но так как была виновата перед ней в чем-то, по всей видимости, послушав ее, продвинулась дальше по коридору и свернула на кухню. Это была небольшая квартира со всеми удобствами, но комнаты и двери как-то безобразно располагались друг напротив друга, одна дверь даже меньше другой – вторая большая, непонятно, как такое могло получиться. Кухня же, куда прошла девушка, выглядела еще омерзительней, как какой-то треугольник, не удивительно, почему там не было стола. Печка была настолько маленькой, что вошедшему человеку могло бы померещиться, что это стол. Сам холодильник стоял небрежно возле входа и кроме всего прочего еще исполнял роль полки, там было много наложено, что-то из этого даже пропало, какие-то приправы, листья и прочий хлам.
В самом холодильнике продуктов было немного, и могло сложиться впечатление, что каждый член этой семьи обедает по отдельности; включая кота, который так опрометчиво подошел к холодильнику, услышав звук открывающейся двери.
– Она про тебя совсем забыла, – проговорила девушка, присев, чтобы погладить любимца, но вдруг услышала крик из спальни:
– Ну, ты там скоро?
Достав одну бутылку, она направилась к матери, из-за спешки даже забыв закрыть за собой холодильник. Когда она вошла в спальню, ее мать уже смотрела телевизор и громко смеялась над какой-то юмористической передачей, хотя из-слов, которые доносились из этого телевизора, ее дочь не могла различить ни одной шутки.
Она поставила бутылку на комод, который был к тому же перекошен в левую сторону, так что бутылка могла и вовсе съехать, но как-то держалась. Мать не обратила на это внимания. Странное чувство посетило девушку; она в то же время и не хотела с ней говорить, но как-то хотела выразить свое недовольство, тем самым стукнув бутылку, казалось бы, со всей силы, чтоб уж мать действительно повернулась и увидела и ее, и свою бутылку, которую она так издевательски просила.
Но мать ее в этот момент сильно захохотала, поняв для себя очередную шутку из этого телевизора, и, казалось бы, вовсе не услышала этого хлопка.
Девушка поспешила удалиться. С одной стороны обиженная, но в то же время была и довольна, что разговор не состоялся.
Одежда ее вся была мокрая. С самого прихода она так и не снимала куртку, куртка же эта была дешевая, с год как поношенная и с виду походила на силиконовую, снаружи – потертости, внутри – дырки. Она прошла еще на кухню, чтобы увидеть кота, но тот куда-то пропал…
Она было кинулась даже поискать его… Все окна и двери были наглухо закрыты из-за дождя. «Ну не в холодильник же ты залез?» – подумала она невзначай и было уж наполовину поверила своим словам, непристойно нагнувшись, чтоб осмотреть все полки. Ничего не обнаружив, она встала, затем еще раз принялась обсматривать.
Наконец, посмотрев все вокруг и открыв настежь все ящики из мебели, которая так же нелаконично дополняла кухню, затем вернувшись обратно к холодильнику, она вздохнула в моменте; хлопнув со злости дверью морозильной камеры, девушка, направляясь обратно вдоль по коридору, поминутно вздыхая и шурша ногами, в свою маленькую и уютную, на первый взгляд, комнату, зашла в нее с чувством облегчения.
Это была бедная семья, жили они в основном на пособие и на определенные алименты от отца. Отец же кем-то работал, и, по всей видимости, где-то очень далеко; «в море». Но в доме почти не было ни одной фотографии не то чтобы самого отца, но и всей семьи в целом. Комната, в которую вошла девушка, принадлежала ей. Она была маленькая, но вся мебель приятно гармонировала, и, несмотря на всю нелепость и странность их квартиры, казалось, только эта комната, где все так благополучно складывается и гармонирует, подходит именно к ней. Напротив окна стояли трельяж с огромным зеркалом и небольшой стул, на трельяже лежали книги, записки, тетрадки и всякие ленты. Был у девушки и гардероб прямо напротив входа. Солнце поутру освещало всю ее комнату и останавливалось целенаправленно над кроватью, таким образом, что не проснуться было крайне трудно. В этих местах необычайно яркое солнце. Но именно в эти дни уже которую неделю лили дожди.
