Глава 1.
Первородный грех несла на себе Ева, а расплачивались за него её многочисленные потомки, которым богословы отказывали в наличии души, зато не переставали повторять, что красота их – от дьявола. С другой стороны, Богоматерь тоже родилась женщиной и почиталась самыми суровыми канониками. Вот и получалось, что женщины постоянно балансировали между сточной канавой и небесным пьедесталом. Последний, как и всякий камень, скользок, посему шансы оказаться в сточной канаве возрастали. Один неверный шаг – и зловонье сомкнётся над головой.
Жанне не повезло родиться женщиной, но до этого дня ей удавалось балансировать на краю пропасти. Теперь же она оступилась, рискуя упасть на самое дно, где ей, Евиной дочери, и место.
Неважно, ребёнок ты или нет, суть твоя неизменно порочна.
Скрючившись, Жанна, девочка лет одиннадцати, сидела в тёмной каморке у караульного помещения. Прислушиваясь к голосам людей за стеной, она гадала, сумеет ли незаметно проскользнуть в часовню и преклонить колени перед Заступницей человечества. Только Дева Марии убережёт от ненавистного брака, только она убережёт от гнева отца!
Даже здесь, посреди сырости, грязи, разбитых черепков, прелых овечьих шкур и зловония выгребной ямы, ощущался божественный запах свежеиспеченного хлеба. При мысли о хрустящей горбушке с латуком у Жанны засосала под ложечкой, но она не поддалась соблазну. Женщина должна обладать завидным терпением и осторожностью, чтобы не испробовать закона палки.
Наконец голоса стихли, и Жанна решилась покинуть убежище. Она на цыпочках прокралась в зал и убедилась, что гость уехал. Он приезжал просить руки Жанны, но теперь точно не посватается. Она об этом не жалела: жених ей не нравился. Как и не понравилось её поведение отцу, лорду Уоршелу.
Вела себя Жанна действительно не лучшим образом, совсем не так, как положено благовоспитанной девушке, но бес не раз толкал её на путь греха, имя которому упрямство, дерзость и гордыня. Отпускавший Жанне грехи капеллан вздыхал, что той престало родиться мальчиком, раз уж в ней воплотились все отличительные черты предков по мужской линии, но Господь решил иначе. А раз так, то леди Уоршел надлежало учиться покорности и смирению, только, вот беда, не уживались они с Жанной.
С чего начался разговор, леди Уоршел не знала. Она тихо сидела наверху, вышивала приданое: выводила ровные стежки на глади сорочек и подушек. Под ловкими пальцами рождались причудливые растительные узоры, оживали диковинные звери, расцветали пышные заморские розы и скромные маргаритки.
Главный и единственный смысл жизни женщины – замужество, начинать готовиться к нему надлежало сызмальства, готовя приданое. Именно по нему судят о невесте, и Жанна тщательно выверяла каждый стежок, чтобы не прослыть неумехой.
Вышиванию и шитью леди Уоршел посвящала полдня. Зимой – и того больше. Остальные часы уходили на молитвы, обучение кухонным премудростям и всякую женскую работу.
Иногда, с согласия отца, Жанне дозволялось покидать пределы замки. Разумеется, не одной и с благой целью: в церковь. На обратном пути Жанна неизменно задерживалась, чтобы нарвать в поле цветов или прогуляться по берегу реки, посмотреть на работу мельницы. Другими развлечениями судьба леди Уоршел баловала редко.
Жанна взялась за зелёную нитку, чтобы вышить траву, когда отец через слугу велел спуститься и принести гостю вина. Лорду Уоршелу хотелось показать товар лицом, поэтому тот и выдумал поручение для дочери.
Сгорая от любопытства, Жанна расспросила слуг о таинственном госте. К сожалению, им оказался не красивый волоокий блондин, а ещё один жених, приголубленный отцом.
Перед тем, как войти, леди Уоршел взглянула на гостя через щелку в занавесе, отделявшим зал от соседних помещений. Увы, слуги не солгали: жених оказался обрюзгшим мужчиной в летах, вдобавок остриженным «под горшок». Сидел он, чуть наклонившись вперед, широко расставив ноги. Одежда, хоть и из дорогой ткани, была изрядно засалена. Тронутая сединой, некогда рыжая борода торчала в разные стороны.
Жених сразу не понравился Жанне, и она решила, что замуж за него не выйдет. Пусть её волоком волокут в церковь, ни за что не произнесет свадебной клятвы. Лучше в монастырь!
Жанна вошла, но глаз не потупила, а, надув щеки, вперила глаза в потолок. Старательно шаркая по полу, она припадала на левую ногу, изображая хромоту.
Отец представил её. Жанна глупо захихикала, поковыряла пальцем в носу, вытащила козявку и принялась внимательно рассматривать.
- Налей гостю вина и перестань паясничать!
Жанна наполнила кубки. Кладя специи, она будто нечаянно рассыпала их по полу, неуклюже собрала и всыпала обратно в кубок. Подав вино, леди Уоршел отошла в сторону, смело, в упор, рассматривая гостя. Он в свою очередь изучал её: симпатичная девочка с волосами цвета меда и с чистыми, как небо, глазами. Но красота – дело проходящее, гораздо важнее физическая крепость и плодовитость.
- Всё бы ничего, но она хромая, - поджав губы, протянул «рыжебородый».
- Вам показалось. Жанна, повернись! – лорд махнул дочери рукой.
Жанна с каменным лицом подчинилась, повертелась, давая себя рассмотреть.
