ГЛАВА 1
Длинный коридор казался бесконечным, как и люди, сидящие по его сторонам вдоль стен в ожидании своего приговора. Я словно шла через толщу воды, не понимая, что делать и как жить дальше. Жить? А долго ли?..
— У меня более, чем двадцатилетний опыт, поверьте, — несколькими минутами ранее увещевала отказывающуюся верить в прозвучавший диагноз меня доктор в безукоризненно белом халате и очках, за которыми совершенно невозможно было разглядеть глаз. — Заболевание редкое, пожизненное, как принято говорить, но вы молодая, у вас сильный организм, надо бороться. Современная медицина ещё не способна на чудо, но уже близка к этому. Существует несколько протоколов лечения, которые можно использовать в вашем случае, не поможет один, значит, сработает другой. Кроме того, я вам предлагаю рассмотреть возможность трансплантации гемопоэтических стволовых клеток, это позволит продлить срок ремиссии. Но сначала нам следует сконцентрироваться на обычной терапии, и уже по её результатам принимать решение о дальнейшей тактике.
— Сколько? Сколько с этим живут?
— Не стоит смотреть на статистику, София! Каждый случай индивидуален. Слишком мало ещё у нас опыта в лечении этого заболевания, поэтому данные, которыми мы располагаем, можно назвать исключительно малоинформативными. И настоятельно не рекомендую читать ту чушь, что пишут в сети! У вас всё будет хорошо!
Сегодня я услышала так много и не узнала самого главного — сколько мне ещё осталось. Всё рухнуло: планы, мечты, надежды... Я даже не слышала никогда о существовании такой болезни, и вот теперь нам предстоит прожить с ней ровно столько, сколько позволят чудо-препараты. Страховка покрывала все расходы, к своим двадцати пяти годам я достигла многого, кроме, как оказалось, самого главного. У меня не было семьи, я не успела влюбиться и родить любимому малыша, который стал бы моим продолжением на этой земле. Уйду и ничего не останется, кроме нескольких патентов, которые устаревают также быстро, как несутся облака по небу. А, может, оно и к лучшему, никто не будет оплакивать и страдать от того, что потерял любимую жену и мать. Я сама выросла сиротой, но то были последствия страшного землетрясения, нас много таких осталось тогда...
Слёз не было, один лишь туман, стелющийся перед глазами и проникающий в мозг, которому казалось, что всё происходит не со мной, а с героиней какого-то фильма. Не хочется смотреть это кино, но приходится. И только оказавшись по ту сторону красивого узорного забора больницы, где бурлила обычная жизнь спешащих по делам людей, я осознала, что всё случилось на самом деле. Слёзы покатились по щекам, ноги подкосились, и лишь тот самый забор, к холодным прутьям которого я прислонилась, вцепившись в них руками, стал моей опорой. Жалость к себе... Что может уничтожить нас быстрее самой тяжёлой болезни?.. Только отчаяние и нежелание бороться. Пока я до этого ещё не дошла, мне просто хотелось плакать.
Таксист не задавал вопросов, профессионально оценив ситуацию, когда подъехал к воротам больницы. Заказ я смогла сделать лишь с пятой попытки, не видя, куда тычу непослушными пальцами в хорошо знакомом приложении на телефоне, но подъехала машина на удивление быстро. И за время пути, которое нам потребовалось, чтобы по пробкам добраться до противоположного конца города, я почти пришла в себя. Расплатилась кредиткой и с удивлением заметила, как мужчина с грозным и даже пугающим лицом, увидев которое, я, будь в обычном состоянии, вообще бы не села в машину, мне улыбается, протягивая карточку.
— Берите, девушка. У меня родственница — врач, это её координаты. Много лет проработала за границей, теперь вот у нас в научном центре занимается исследованиями, иногда берётся за особенные случаи. Не удивляйтесь, я часто забираю у той больницы людей, знаю её специализацию. У вас всё будет хорошо, поверьте старому бродяге.
Услышав эту фразу уже второй раз, я вдруг буквально озверела, едва удержавшись от того, чтобы не зарычать. Всё будет хорошо?! Да ни черта у меня уже не будет! Хлопнула дверью и сжала в кулаке карточку, чтобы выбросить и никогда больше не вспоминать о том, что у меня именно особый случай, наверное, даже интересный с научной точки зрения. И лишь добравшись до квартиры, поняла, что вела себя слишком грубо с тем, кто ни в чём не виноват и даже проявился сочувствие. Но не возвращаться же, чтобы извиниться, да и не ждёт никто... Бросила сумку и разжала руку, из которой выпала твёрдая, будто была выполнена из металла, карточка. А на ладони остались порезы, из которых сочилась на вид обычная, но такая неправильная кровь.
— Чего расклеилась?! — рявкнула на себя, глядя на заплаканное отражение в зеркале. — Не ты первая и уж точно не последняя. Организм — тот же механизм, если понять, в чём проблема, значит, починить тоже можно. И нечего тут!
Крепкий чай, несколько часов, проведённых в поиске информации, не придали оптимизма, лишь заставив увериться в том, что надо искать специалистов, которым моя проблема будет интересна. Судя по отзывам, даже в нашей больнице, где работают прекрасные врачи, моим случаем никто особенно заниматься не будет. Пожизненная болезнь, читай, неизлечимая, а случаев таких и в самом деле было зарегистрировано слишком мало, чтобы рассчитывать на опыт докторов, большинство из которых впервые встретились с моим заболеванием. Взгляд то и дело возвращался к тёмному коридору, где должна была валяться на полу карточка, что вручил таксист. Но в счастливый случай верилось с трудом, поэтому я отбросила эту идею, разыскивая институты, которые занимались научными изысканиями в нужном мне направлении. И, кажется, в конце туннеля забрезжил свет именно тогда, когда и за окном занялась тусклая заря над никогда не засыпающим большим городом.
