09:05. 26 декабря 2016. Орвингтон
Анна с изумлением просматривала ленту фейсбука и читала новости, поглощая классическую английскую овсянку и запивая ее зеленым чаем.
Она удобно расположилась в любимом кресле в салоне – в день после Рождества, когда все аборигенное население с упоением открывает коробки с подарками, она позволяла себе и мужу немного поваляться на диване перед зомбоящиком.
В углу комнаты сие сатанинское изобретение усердно создавало информационный шум в виде программы «Би-би-си Брекфаст», то бишь утренних новостей. Новости были не совсем рождественские – умер знаменитый Джордж Майкл, который отошел в мир иной более тихо и мирно, чем жил. Сенсации не получилось, и по этой причине СМИ пережевывали вторую по популярности новость – крушение российского лайнера с артистами и журналистами на борту, которое произошло как раз в это пост-рождественское утро.
Анна моментально полезла за свежими новостями о катастрофе в русское интернет-пространство. И пережила шок. За последние двадцать четыре часа рунет поделился на два враждующих лагеря, которые с упоением обсуждали свое отношение к усопшим.
Все началось с поста на фейсбуке некоего Богдана Счекальского, который в открытую порадовался факту смерти нескольких журналистов, находившихся во время трагедии на борту упавшего самолета. Высказывание перепостили не согласные с мнением блогера фолловеры и понеслось. Уже под конец дня по интернету гуляла петиция с обращением к самому Путину о лишении Счекальского российского гражданства. Меньшая часть интернет-содружества отчаянно защищала блогера, аргументируя тем, что изначально погибшие были сами виноваты, так как летели в театр военных действий «потанцевать» на костях жертв военного конфликта. Потом какая-либо аргументация стала уже не важна, так как все участники дискуссии просто перешли на личности.
«Argumentum ad hominem, – вспомнила Анна Шопенгауэра. – Бред какой-то».
Сократ, ты просто уродлив. Удалиться от предмета спора и перейти на личную почву.
Ее заинтересовала эта буря в стакане воды из-за формы, а не предмета спора. Так как она в прямом смысле спала с политиком, сама политика ее абсолютно не интересовала, а точнее она старалась держаться от нее подальше, прекрасно зная истинные мотивы сильных мира сего.
«Если ты не интересуешься политикой, придет время, когда она заинтересуется тобой», – вспомнила умная женщина Сталина. Да ну, глупости.
Политическую механику Анна изучила досконально, чтобы удостовериться, что политика политикой, а выражать свое мнение по тому или иному поводу просто бесполезно – в любом политическом вопросе есть правые и более правые, и абсолютно невозможно выразить свое мнение таким образом, чтобы кто-то не принял на этот счет совершенно противоположную точку зрения. Одновременно, чтобы создать волну, стоило только затронуть болевую точку и потом плавать в большом и странно пахнущем океане сомнительной популярности. Таких развлечений она не понимала и, соответственно, старалась держаться от них подальше.
Анна редко пользовалась соцсетями, разве чтобы обменяться информацией с русскими родственниками, и феномен творения Цукерберга ее просто завораживал, так как психологию интернет-стада Анна не могла (или не хотела) понять априори.
Но в это утро она решила развлечься. Со свойственной ей методичностью она приступила к расследованию аномалии, благо мозги отдыхали уже несколько месяцев. С момента завершения брекситовского расследования прошло уже полгода, и за это время в жизни траблшутера не произошло ровным счетом ничего. Кроме периодических наскоков Дерека Враттена, который добивался, а точнее возвращал ее расположение в режиме вялотекущей осады, в жизни женщины не было никаких приключений, чему она несказанно была рада. Последний раз детектив появился за два дня перед Рождеством, дабы торжественно вручить поздравительную карточку, бутылку превосходного кьянти (помнит, стервец!) и поделиться последними новостями с поля прадавней битвы.
Шесть месяцев тому назад, практически в день брексита, Анна оказалась, частично по собственной инициативе, в эпицентре серии убийств и одного неудачного покушения на определенных людей из мира лондонского бизнеса и политики. В результате клиент Анны, Сан Саныч, был арестован по подозрению в организации этого преступления, но выпущен под залог нескольких миллионов фунтов уже два месяца спустя. Из страны выехать он не мог, поэтому отсиживался в своей квартире в Челси, периодически выезжая на очередной допрос в «Аквариум» – офис Центрального криминалистического бюро, или сокращенно ЦКБ, где работали Дерек, Бекки и Эмили, с которыми Анна тогда провела незабываемые три дня и две ночи. К сожалению, адвокаты русского олигарха, знаменитые «Мискон де Рейа», были слишком хороши, чтобы полиция могла добиться осуждения русского только на основании доказанного мотива. Даже перевод на счет олигарха пятнадцати миллионов фунтов со счета убиенных паршивцев, которые ранее облапошили Сан Саныча именно на эту сумму, не был тем фактом, который безапелляционно доказывал вину богатого русского как организатора бойни. А с Анной он больше не общался, и правильно. Даже если бы и хотел, то не смог бы – Бекки, глава Бюро, поставила такую слежку за олигархом, которой мог бы позавидовать сам Ассанж, осевший в посольстве Эквадора, около которого круглосуточно дежурили представители полиции.
