Человек необъятное небо,
Человек мирозданье Вселенной.
Человек затвердевшее эго,
Человек из материи тленной.
Уносясь за границы понятий,
Опускаясь на дно океана.
И готовя себя для распятий,
Убегающих тенью обмана.
И величия тонкие звуки,
Издают их невидимо струны.
На земле для него только муки,
И суровые скользкие дюны.
Не упасть, поскользнувшись случайно,
Потерять себя в видимой дали.
Для чего он возник изначально,
Кто и что от него ожидали?
Лунной ночью суровые звезды,
Прожигая холодное что-то.
Океанами плещутся слезы,
А быть может и есть все так просто.
Человек коллективное нечто,
В доброте он своей и пороках.
И живет на земле он не вечно,
Только жизнь, измеряя не в сроках.
Млечный путь запоздалого счастья,
Из молекул рождаемый атом.
К райской жизни ничтожны участья,
И пожар над пугающим адом.
Человек в своем таинстве сути,
Осознанием чувственной крепи.
И слова разделяя на звуки,
И века оставляя как вехи.
И невидимым росчерком мысли,
Возносясь, а затем опускаясь.
Он несет не понятное в жизни,
Отдает справедливостью каясь.
У мерцания дня где-то ночи,
Забирают и силу, и правду.
К обновлению мира охочи,
В созидании видя усладу.
И стирая у времени рамки,
Выходя из пространства в пространство.
И небесные выстроив замки,
Обновить величаво убранство.
Ожидание трепетной ланью,
Ускользнет появлением смысла.
Человек на земле только гранью,
И над ним парадигма нависла.
Мы ядом льем и разрушаем словом,
Несправедливость там, где мы прошли.
Неравенство, врастая частоколом,
И потеряют все, что не нашли.
Наживою заточенные копья,
Бросаем мы, не глядя, наугад.
И лесть кружит… Озлобленные хлопья…
И извиваясь, выползает гад.
Все, захватив… Подраненной душою,
Они уже не могут устоять.
И это стадо гоним к водопою,
Где им теперь осталось что – мычать.
Наброшенные кандалы и цепи,
Им заменили колокольный звон.
Но только как? Находятся там эти,
Которым мы сегодня ни закон.
Добром своим они смягчают злобу,
И доброта, вкрапленная как свет.
Меняет зла проверенную пробу,
И не понятным видится ответ.
Так может свет сольётся с добротою,
И нам тогда не место на земле.
Стремится жизнь успеть за красотою,
И где теперь? «Ты мне, а я тебе».
