Глава 1
Как я смел воображать в своей жизни творчество? Именно его то я и представлял. Перечитав множество книг и просмотрев первоисточники на определенную тему, я так и не понял главного, того, что волнует каждого человека и того, что не знает никто, но пытается найти. Изо дня в день огромный Земной шар вращается вокруг своей оси и с помощью науки первопричины открываются человеческому взору. Но как быть с другим, как мы можем вообразить и даже помечтать? Какого быть не то мистиком, не то провидцем, но грубый мир, теперь же я замечтал погибнуть по-настоящему…
Для чего я проснулся в который раз во вторник? Вторник восемь часов утра. Я не смотрю в окно, потому что мои глаза слипаются и яркий солнечный свет может испепелить и уничтожить мое зрение. Потом ванная вместе с душем и тяжелый завтрак, чтобы я не умер от голода на протяжении дня. Я выхожу на улицу и здороваюсь с пожилыми женщинами, при чем для них мой уверенный и высокий тон представляется полным удивлением, и они восторженно друг другу говорят о том какой я молодец. Пачка сигарет и заведенный двигатель. На этот раз у меня есть около сорока секунд на размышления, ведь чтобы закурить сигарету нужно достать из кармана зажигалку несколько раз ее вздернуть и вдохнуть в легкие первую затяжку ароматных сигарет. После сигарет форма моего лица становится на место, и я могу предаться легкому возбуждению. Проезжая по мягко асфальтированной дороге на меня, в который раз находит ощущение будущности. Дорога новая и в каких-то местах стоят оградительные сооружения из пластмассы красных и белых цветов. Справа строится огромный жилой комплекс с высоким бизнес-центром посредине. Бизнес-центр состоит из одного небоскреба и нескольких высоких зданий вокруг. Я очень хотел запечатлеть этот момент в моей памяти и уже ждал как приеду на свое рабочее место и буду из окна смотреть на него. В сущности, я ненавидел этот небоскреб, но он как будто бы дразнил меня. Первым делом по окончанию транспортировки меня на работу я уперся на это высокое здание, но длилось это лишь секунды и меня охватило чувство повседневности и безразличия.
На протяжении всего дня и искал себе занятия, потому что обычно я выполняю порученную мне работу за несколько часов, из которых добрый час я имитирую бурную деятельность с якобы нескончаемым желанием докопаться до истины. Я в совершенстве овладел навыком заинтересованности, по крайней мере как мне казалось, и мог тратить часы на переговоры с тем или этим человеком, а все-таки моим любимым делом был поиск истинны и правды. «Как же на самом деле должно все получиться?» – спрашивал я себя, при этом делал глубоко задумчивое лицо, которое порой искривлялось в зависимости от сложности, порученной мне задачи. В общих чертах я мог составить цепочку создания задач на моем столе, и понимал, что действительно есть люди, которые создали определённые требования и надеяться, что они будут выполнены. Мало того, я был уверен и мог предположить, что есть даже те, кому это интересно. Рутинный процесс и не в последнюю очередь выработка всех часов работы, а также выполнение установленных задач составляли мою обыденность. Я представлял свою работу этаким проводником, гарантом выполненных требований. По крайней мере так было заведено и лучшей чертой среди всех работников и по совместительству моих коллег по цеху являлась дотошность. У одного парня его звали Александр, была даже кофта с надписью на спине «Душнила» и такие же носки. Я не сопротивлялся течению и провозгласил себя надзирателем, предводителем обеспечения качества продуктов.
Помимо всего прочего у меня были еще коллеги, с которыми можно было взаимодействовать. С первого дня у меня с ними не заладился диалог, а точнее не зародился. Диалога просто на просто не было. Все организованные компанией мероприятия по сплочению коллектива такие как настольные игры или корпоративы прошли мимо меня, хотя я пытался. С первого дня, хотя половина работников была новая, сформировался костяк. Этот костяк определенно образовался благодаря одной страсти или точнее привычке – курение. В их коллектив входили три девушки и несколько молодых людей. Одним из этих молодых людей был мой напарник. Он был достаточно примитивным, но чувствующим молодым человеком. Его излюбленным приемом сосуществования в обществе была непротиворечивость. В те моменты, когда между мной и костяком совпадали часы курения и мы поднимались наверх на лифте, всегда было уместно кому-то пошутить. Ведь ощущение неловкости от тридцатисекундного молчания были катастрофически опасны для духовного состояния всех присутствующих в лифте. Молчание было исключено и находилось под запретом и справедливости ради, этот негласный закон всегда исполнялся. Не в последнюю очередь благодаря моему напарнику. Обычно что-то комфортно смешное говорили девушки и когда все начинали посмеиваться, мой напарник выжидал около пяти секунд и поддерживал общую волну смеха. Я думаю, что это было связано не с его медленной обработкой информации, а скорее с обязанностью поддержания порядка на корабле. Он знал, что если нарушать правила, то вскоре его могут исключить из группы порядочности, как это сделали со мной, а курить одному могло сравниться с каторгой или отчуждением. Также у него были полномочия на прекращение общего веселья и, как правило, последний смешок оставался за ним. После этого, с чувством выполненного долга, все расходились по своим местам.
