У зари я взяла семисвечник…
У зари
Я взяла
Семисвечник,
Поплелась,
Как невидимый
Грешник,
По тропинке,
Где бегала
В детстве,
Туда,
Где алмазом
Блестела река.
Казалось,
Туманы качались
На волнах,
Нежно обняв
У реки
Берега,
И, как
Первой
Невесте,
Надели
Фату
На меня.
Веселиться
Туманы
Любили,
Про свадьбу
Мою
Позабыли.
Я молилась,
Упав на
Колени,
А рядом
Плясали
От вербочек тени.
Любовь к земле приумножая
Сын, лишь научился говорить едва,
Вдруг «Родиной» назвал меня.
Я перезвон колоколов в душе услышала тогда,
И пчёлы мудро зажужжали над яблоней в цвету.
Нет, я не больна, я не умру,
Слеза скатилась на ветру.
Земля родная силы мне даёт –
Сын вырос уж давно,
С гордостью Отчизну нашу защищая,
А я ещё сильнее стала,
Любовь к земле приумножая.
Душа тихонько прошептала:
«Я не устала!»
Город Пласт
Ты зовёшь, город Пласт,
И конечно же, я приеду.
Тонкой ниточкой той невидимой,
Город всех городов, мы завидуем.
И не маленький, и не большой,
Я пьянею, вдыхая твой воздух густой.
И неустанно тебе удивляюсь,
И на улице встретить друга стараюсь.
Может, он из Москвы, Челябинска, Южноуральска.
И вдруг встретились мы не напрасно,
И теперь не забыть, если даже нарочно стараться.
Пласт – этот город ещё молодой,
Но уже знаменитый судьбой:
«Цвета солнца фасады и крыши,
Цвета солнца люди и мысли».
В годы Великой Отечественной войны большую помощь фронту оказывали женщины в тылу на Южном Урале.
Посвящается и моей бабушке Овсянниковой Матрёне Степановне
Похоронку на мужа в сорок первом получила жена.
Вчера была замужем, сегодня вдова.
И растить ей одной
Шесть детей мал мала.
Хлынули слёзы как град.
Вспомнились годы,
С мужем – «Героем» – прожитые в лад.
Детям сказала она про отца,
Не могли же на фронте
Перепутать адрес бойца.
За годом год, как эшелоны поездов,
Катились военные года.
С войны в который раз
Встречала серых журавлей косяк.
Бывало, в цехе за станком
Горючи слёзы прятала от всех,
Прощала дома детский смех.
И как-то, сидя у окна, вдруг поняла:
Теперь она им за отца.
Давно салюты славы отгремели,
Не смолкнут трели соловья.
По пояс выросла трава
От вдовьих слёз здесь, у пруда.
Трава ласкала шёлком ноженьки босые,
Когда в войну сюда, на пруд,
Бельё стирать носили.
Голосистая теперь тут поселилась выпь,
Ухает и охает вечерами в сумраке
Выпь над гладью вод,
А может, воротилась сюда она из вдов.
Но как я позабуду
Взгляд праведный, лукавый
Поймала на себе
И, словно лебедь белая,
Купалась в той беде.
И сколько в этой осени
Праздников, смертей –
Лист, бережно оторванный,
Валяется в воде.
Увы, поэт, увы,
Нужна любовь тебе:
С разлуками безумными,
Что мраморный ледник;
То, как пожар рябиновый,
При встрече вся горишь;
С упреками жестокими,
Страшней небесных сил –
Но как я позабуду
В его глазах огонь,
Что так для сердца мил…
Русская женщина
Русская женщина,
О, как ты устала!
Да разве ты будешь
Об этом рассказывать всем?
Как трудно порой
Не сказать о печали,
Тревоге за дом.
И пусть уж совсем
Некрасивая стала,
И вот она, сетка морщин,
Но это не страшно:
«Святой красотою
Оплачен твой путь».
Как дорог, скажу я,
Покой и домашний уют.
Засеяно осенью поле[1], и
Душистое сено в стогах.
Полосатые пчёлки присели
Отдохнуть в жаркий день
У крыльца на цветах.
Цвела молоденькая яблоня-невестка
Средь сада разметавшихся ветвей
Цвела молоденькая яблоня-невестка.
Что стало с ней?
Как скулы выступили резко,
И тени пали под глаза.
