Колокольный звон разливался по всей округе, возвещая о радости Христова Воскрешения. Это самый главный, самый радостный праздник православных христиан. Небольшая церквушка в селе была начисто выбелена и украшена веточками вербы и живыми цветами, будто привезёнными из Райского сада. Деревянные полы начищены до блеска, купель и бронзовые подсвечники соревновались между собой таинственным мерцанием. Зажжённые свечи, лампадки, запах ладана и свежеиспечённых куличей – всё это придавало таинственности и вызывало неописуемое блаженство в душе. На стенах висели намоленные старинные иконы и смотрели на верующих проникновенным взглядом. Что было в их взгляде? Кто-то видел радость, кто-то – сострадание, а кого-то строгий взгляд с образов пронизывал до костей и, казалось, считывал самые тёмные мысли, заставляя выбросить их из головы. И стар и млад тянулись вереницей в эту неказистую церквушку, дабы сделать свои нехитрые подношения Иисусу.
Нужно отметить, что эта церковь была самым таинственным и самым волшебным местом в округе. Даже человек с тяжестью на сердце, помолившись, выходил окрылённым.
– Будто сам Господь поцеловал… – говорили посетители.
Вот и сейчас, в праздник Светлой Пасхи, сюда съехалось много народу с близлежащих поселений.
Приглушённый гул верующих то и дело прерывал громкий голос батюшки Иоанна:
– Ну, кто ещё не исповедался? – он нарочно хмурил свои косматые брови, дабы придать строгости взгляду. На самом же деле это был добрейшей души человек. Огромного роста, с густой чёрной бородой и ласковым взглядом. Этакий типично русский богатырь. Помимо исповеди и проповеди батюшка подолгу мог разговаривать с прихожанами на различные житейские темы, давал мудрые советы, а малышей при разговоре ласково гладил по голове своими огромными ручищами. Он был приезжим и прибыл по назначению владыки после смерти местного священнослужителя. Несмотря на то что Иоанн считался человеком городским, он с радостью переехал в деревеньку – «на землю», как говорят в народе. Копался в огороде, кормил птицу, топил печь. Здесь, по благословению его святейшества, и женился на сельской девушке Любушке – так ласково называл он свою жену. Любушка была ладной женщиной: очень красивая, с толстой длинной косой до пояса и пышными формами – не женщина, а кровь с молоком. Мастерица на все руки: и избу выбелит, и каравай испечёт, и одежду починит, и умудрялась мужу своему подсобить в церкви. В браке они уже прожили три года. Всё бы хорошо, но вот детишек Бог не дал.
– На всё воля Божья – говорил с улыбкой Иоанн, хотя в глубине души очень сильно переживал из-за этого.
Прихожане очень полюбили Иоанна. Он стал для них другом и наставником. Перед праздником, в чистый четверг, в церковь пришли деревенские женщины.
– Командуй, Любаша! Кому что делать нужно?
Вооружившись тряпками и вёдрами, они дружно мыли полы, чистили подсвечники, украшали, а на следующий день напекли такое количество куличей, что боялись остаться с ними на целый год. И зря боялись. Куличи получились воздушные, мягкие, сладенькие. Прихожане с большой радостью разбирали их, не жалея денег. К вечеру всё было распродано.
– Батюшка Иоанн, а куличи всегда такие вкусные? – спросил Серёжка, запихивая себе в рот большой кусок.
– А это, Серёжка, от человека зависит, – отвечал батюшка. – Коли добрый он и душой и помыслами чист, значит, и куличи получатся добрыми.
– Значит, у нас в деревне все такие чистые? – не унимался Серёжка.
– У нас в селе – все, – улыбнулся Иоанн.
– А я? Я же не живу здесь у бабушки. Меня только летом на все каникулы привезут.
– А ты исповедался? Причастился? – Батюшка игриво нахмурил брови.
– Да! Да! Конечно! – скороговоркой выпалил Серёжка.
– Ну, будет, будет. Ты тоже у нас с чистой душой, как ангелочек. Всегда живи по законам Божьим, и будет у тебя в жизни всё хорошо. Ты не забыл заповеди?
– Нет! Всё помню! Мы с бабушкой только вчера повторяли.
– Хорошо, так и надо. – Иоанн ласково погладил Серёжку по голове. – Хороший ты человечек. Добрый, и душа у тебя светлая.