Бабушка-травница внучку учила:
– Хворь можно всякую вмиг победить,
Коли есть корень травы девясила,
Почки берёзы, ромашка и сныть.
Также бессмертник, алоэ и мяту
Нужно в своём арсенале иметь,
Но за леченье не требуй ты платы,
Будь серебро это, злато иль медь.
Даром лекарства ведь нам достаются —
Денег природа за то не берёт.
Я преподам тебе знахаря курсы,
Коли лечить твой настанет черёд.
– Бабушка, помню, как ночью купальской
Ты уходила одна, не боясь…
Мне было страшно одной в тёмной спальне
И до утра не смыкала я глаз.
А на заре ты домой возвращалась
С целой охапкой цветов и травы,
Да и корней приносила немало,
Разной по форме и цвету листвы.
И на вопросы мои отвечала:
«Лишь подрасти, я открою секрет…»
В ригу, что рядом была с сеновалом,
Где под запретом был солнечный свет,
Ты эти травы сушить уносила,
Бережно вешая каждый пучок…
Внучка проснулась… Неужто приснилась
Милая бабушка, знаний исток?
Жаль, что бабуля чуть-чуть не успела,
Внучке свой главный секрет рассказать,
Только оставила в тумбочке белой
Тайных рецептов большую тетрадь.
На остров, позаброшенный и скучный,
Где нет давно уж птичьего базара,
На белых крыльях прилетел олуша —
Хотел создать семьи счастливой пару.
Искал и звал, но было всё впустую…
Мечтал он в танце страсти закружиться.
Судьба-злодейка – нет, чтобы живую, —
Подкинула ему из камня птицу!
Несчастный! Он влюбился в изваянье,
Что люди для приманки разместили,
Не ведая, как мучиться в страданьях
Он будет от любви своей бескрылой!
С ума сходя от чувств, он беззаветно
Четыре года ждал взаимной страсти,
Но каменное сердце, знать, с секретом —
Не отзывалось, на его несчастье.
Без статуи не мысля жизни просто,
Не замечал он, что живые птицы
Уже давно заполонили остров,
И пары создавали, чтоб гнездиться.
Не выдержало сердце у олуши…
За что ему, скажите, эта кара?
Но всё ж не зря принёс он в жертву душу,
Вернув эпоху птичьего базара.