1. Глава 1.
Звонок не зазвонил, он бил в набат. Так показалось Тосе, когда она, едва не скатилась с кровати, пытаясь найти источник своей побудки. Он лежал уже около ножки тумбочки и продолжал орать во все горло, если так можно было бы выразиться. Тося, наконец, нашарила его рукой и, приподняв над глазами, выключила и ужаснулась:
- Мама моя! Уже восемь! Через полчаса машина и все насмешки будут моими.
Она подскочила и бросилась в ванную, привести себя в надлежащий вид: умыться, почистить зубы, причесаться, то есть заплести волосы и скрепить их на затылке тугими резинками. Ее каштановая копна поддавалась с трудом любой прическе, но вот к косам у нее было свое отношение – подчинялась моментально и с удовольствием. Так, по крайней мере, казалось самой хозяйке. Еще раз, оглядев себя в зеркало, подправив густые брови, провела по ресницам пальцем, и бесцветной помадой, по губам:
- Чтобы не отморозить.
Взглянув на себя, осталась довольна.
В свои двадцать один она уже умела нравиться своим ребятам из группы и даже курса по прикладному дизайну, где училась в колледже. Сегодня их группа все вместе собрались на лыжную вылазку с ночевкой в палатках на снегу. Желание проверить себя на вшивость родилось не случайно. Как-то Витек, их прославленный вожак и заводила, рассказывал, как его отец, в молодости, проводил туры по горам Кавказа, и многим приходилось ночевать в необыкновенных условиях и даже в снегу. Заинтересовавшись таким экстримом, они решили попробовать и себя, выехав с прогулкой за город и оставшись на ночь в лесу. Внимательно проштудировав все, что смогли найти в инете, проложили маршрут. Кроме его утверждения узнали и приобрел каждый многое, что необходимо для личного и общественного пользования в группе, распределив не только питание, но и предметы первой необходимости.
И вот сегодня Тося едва успевала к точке сбора, понадеявшись на свой гаджет.
- Хорошо, что поставила на зарядку, - хмурилась она, уже закрывая за собой двери снимаемой ею квартиры на пятом этаже городской девятиэтажки.
- Привет, девка, - услышала она за спиной женский чуть с хрипотцой голос местной дворничихи Моти, - Куда в такую рань собралась? Ведь выходной же.
- А тебе-то что, - огрызнулась она, вскидывая на плечо увесистый рюкзак.
- А я погляжу ты с вещами, - хмыкнула женщина, гремя оцинкованными ведрами в одной руке и ломом в другой, - ужель выселила тебя грымза старая. Да за што? Али не плотишь?
- Чего пристала, - буркнула Тося, взглянув из под лобья на улыбающуюся полноватую женщину лет сорока в валенках, шапчонке на химической завивке и в яркой оранжевой жилетке поверх толстой куртки.
Ее насмешливый вгляд и высокий рост гром-бабы, как величали свою дворничиху местные старушки, побаивались даже подростки, окупирующие скамейки во дворе, когда на город опускалась темнота ночи. Хриплым громким окриком она пугала не только детей, но некоторых пьяниц, любивших посидеть на детских площадках и разводивших грязь и сор под ногами. Тогда они, матерясь, уходили прочь, пряча за пазухой бутылки и пакеты с остатками закусок. Попадаться под тяжелую руку этой женщины побаивались, так как они могли не только огрести со всей бешеной силой разгневанной бабы, но и лишиться самого главного – бутылки спиртного, к которой у нее были свои счеты: она не пила и никому не советовала. Но увидев на своем участке таких выпивох, гнала, не стесняясь в выражениях.
С Тосей у нее сложились весьма странные отношения - они не терпели друг друга: Тося не понимала ее грубость, Мотя ее интеллигентность. Иногда они сталкивались на площадке и всегда едва здоровались, то есть Мотя подсмеивалась над девушкой, а та молча краснела и стремилась ее не замечать.
Вот и сейчас дворничиха смотрела с ехидцей на пунцовую Тосю, которая тоже ждала лифт, а тот не очень хотел спускаться так быстро, как ей бы хотелось. И когда уже было совсем решила сбежать по пожарной боковой лестнице, лифт остановился и тугие дверцы едва открылись. Первой в него вскочила девушка и тут же уткнулась в грудь высокого мужчины с девятого этажа. Это был сосед по имени Гоша или Георгий. Гошей его звали мать и бабушка, а Георгием Иванычем все остальные соседи, показывая при этом свое уважительное, почти благоговейное отношение к этому тридцатипятилетнему мужчине. Он был омоновцем, то есть служил в полиции и всем своим видом и внутренним содержанием создавал ореол сильного и могучего воина, защитника, как говорили улыбающиеся при нем старушенции-лавочницы, не любившие никого из своих соседей, и особенно молодых женского пола. Видимо, зависть или воспоминание прошлого, не давали им спокойно наблюдать за молодостью. Вот они и шипели вслед каждой, хоть на десяток лет их моложе. Особенно, почему-то, доставалось Тосе. Уж за что, ни она, ни они сами объяснить не могли. То ли за длинные ноги, то ли за зеленые глаза, то ли за белозубую улыбку. Скорее за ее красоту и воспитанность. Они отвечали на ее приветствие через губу и тут же навешивали на молодую всяких сплетен полную связку. Она же только смеялась и не принимала их всерьез, хотя было неприятно и мерзопакостно слышать такое за спиной. Но она списывала всё на их старость и беспомощность.
