США, Атланта
Трестен Райд
Злость, подобно искрящейся лаве, разливается по венам. Хочу разорвать висящую в центре ринга грушу. Словно загнанный зверь, я мечусь на маленьком отрезке пространства в поисках жертвы. Вот только жертва живет не вне, а внутри меня самого. Пожирает все светлое и заполняет пустоты тьмой.
Ощущаю боль в костяшках и плечах, но не перестаю двигаться. В который раз отчаянно бью правой рукой набитый опилками кусок красной кожи.
Удар.
Еще один.
Разгоняюсь до такой скорости, что груша задевает границы ринга. Эти попытки избавиться от гнетущего чувства в груди тщетны. Мышцы сводит от усталости, но я пересиливаю себя и двигаюсь резче, будто выталкивая из легких всю боль этими нагрузками. Пот застилает глаза. И когда в них темнеет, я решаю, что на сегодня хватит. Хватаюсь за веревку в углу и почти на ощупь нахожу выход с ринга.
– Эй, Райд! – Бакстер окликает меня. Не оборачиваясь, я продолжаю идти вперед, гадая, чего он хочет. – Ты уже месяц как сам не свой. Кто тебя так разозлил?
Я позволяю усмешке сорваться с губ. Останавливаюсь у кожаного кресла, хватаю футболку и вытираю ею пот со лба. Я действительно зачастил на ринг, но это не Бакстера собачье дело.
– Ты не пропускаешь ни дня тренировок. – Он подходит ближе. – Что стряслось?
Мечтаю о том, чтобы закончить этот разговор и принять душ. Горю желанием огрызнуться, но сдерживаюсь. Бакстер тут ни при чем. Мне просто стоит охладиться. Я не собираюсь задевать его, поэтому вдыхаю глубже, собираю всю волю в кулак и глухо произношу:
– Набираю форму.
– Ты возвращаешься в бои? – недоумевает он.
С недавних пор я перестал принимать участие в боях, и об этом знали все. Мое решение было непоколебимым, и никто даже не посмел спрашивать об истинной причине. Ее знал только я.
Заключалась она в Кайле. Брат не поддерживал эту затею с боями и постоянно меня отговаривал. Я дал ему слово, что не сломаю ни одного парня ни за какие деньги.
Бакстер, конечно, не знает о моей жизни ровным счетом ничего, поэтому сейчас так активно расспрашивает. За непомерное любопытство его когда-нибудь хорошенько раскрасят.
– Никаких боев, – я мотаю головой, – это не спортивный интерес. Скоро я улечу из страны, вот и привожу мышцы в тонус перед отлетом.
Нагло вру, не желая выставлять себя жертвой. Я никогда не позволял и не позволю себе дать слабину.
– А куда летишь, если не секрет? – продолжает выпытывать он, хватая с полки бойцовские перчатки.
– Еще не решил.
– Ну, все равно удачи. – Он протягивает ладонь для рукопожатия.
– Я ухожу. У тебя есть шанс показать Адаму, на что ты способен.
Пожав руку Бакстеру, я двигаюсь к выходу. Адам тренирует тут ребят уже почти сорок лет. Раньше он намеревался вытащить меня в ряды первых и сделать титулованным боксером. Только я предпочитал дубасить груши для утоления боли, а не ради славы. И слова Кайла теперь окончательно подтверждают мой выбор.
Кайл. Только он мог мной командовать.
Как сейчас помню его любопытный взгляд, неравномерно вздымающуюся грудь и шепот, до сих пор громко звучащий в моей голове.
* * *
– Трестен, ты всегда будешь рядом со мной, правда?
От нервов в горле встал ком. Я лишь кивнул: страх не позволял говорить. В мыслях крутилось осознание того, как мало времени осталось у брата. Еще совсем немного – и он покинет меня с Эмбер.
– Мне десять, а тебе девятнадцать. Ты такой взрослый. Тебе со мной не скучно?
Мне казалось, вибрации его голоса раздавались эхом по всей квартире, но прежде проходили через все мое тело. Я прислушивался к его прерывистым вздохам. Он угасал. Как падающая звезда, как вспышка старого «Полароида». Как умирающий мальчик, который никогда не отпразднует одиннадцатый день рождения.
Я еле сдерживал слезы, когда он вновь и вновь жаловался на боли.
– Трес, – брат подал голос, и я вздрогнул, – чего ты молчишь? Скучно?
– Нет, малыш, с тобой не может быть скучно.
Кайл любил смотреть телевизор. Обычно он проводил вечера за «Спанч Бобом» или «Финесом и Фербом». Однако в тот день по новостям показывали уличную драку. Брат вскочил с кровати и указал пальцем в сторону экрана.
– Ты вот так бьешь людей? Я знаю, что ты участвуешь в боях, чтобы принести домой деньги.
– Что?
Я опешил. Кайл для своего возраста был очень смышленым. Я испугался, что он услышал нашу недавнюю ссору с матерью. Когда я пришел побитым, с зашитой губой, и положил стопку долларов на стол, мама снова разозлилась. Но у нас не было выбора. Злилась она или нет, ее зарплаты в больнице нам хватало лишь на некоторые лекарства для Кайла. Остальные мы могли купить только благодаря моему заработку. А я зарабатывал как мог.
– Пообещай, что больше никогда не будешь бить людей! – Кайл сузил глаза и заглянул в мои с таким серьезным видом, что я замер. – Пообещай, Трестен! Ты должен пообещать мне, что больше никого не ударишь!
– Я… я… – Мне стало настолько стыдно, словно грязь вдруг покрыла меня с ног до головы. И я не знал, отмоюсь ли от нее когда-нибудь.
