Самолет приложился к бетонке аэропорта «Нариманово», подпрыгнул и покатился, гася скорость. Сашка вытащил из-под кресла раздутый портфель, застегнул шинель и потопал к выходу. По полосе мела поземка и Сашке показалось, что никуда он из Совгавани не улетал. Ветер усугублял небольшой в принципе мороз и Сашка с удовольствием влез в стоящий на площади перед аэровокзалом городской автобус. В нем было так же холодно, но зато отсутствовал ветер. Прислонившись к поручню на задней площадке (сидячие места были, но садиться на промерзлый дерматин почему-то не хотелось), Сашка начал считать, мысленно загибая пальцы.
Точкой отсчета он взял построение перед штабом полка. Командир явственно поморщился, оглядев строй из пятнадцати теперь уже бывших солдат. Затесавшиеся в строй несколько «выпускников» так называемых офицерских курсов из-под Комсомольска, в числе которых был и Сашка, выглядели сущим диссонансом на фоне кондовых полковых дембелей. Разглаженные утюгом, а потом сморщенные в гармошку кирзовые сапоги на высоченных подбитых полосовым свинцом каблуках и офицерские полевые брюки вкупе с короткими бушлатами у тех, кто ехал в родную деревню (шинель с парадной формой в деревне не канали в силу непрактичности). Те, кто возвращался в город, имели расклешенные до опасного предела парадные брюки и шинели, напоминавшие полупальто (особенно ценились почему-то курсантские шинели, наверно из-за редкости, а также за ряд блестящих пуговиц на заднем шлице). Кроме того, все имели алюминиевые вставки под погоны, подкладки под кокарды, кембрик на подворотничках, офицерские зимние шапки и впечатляющий иконостас из разнокалиберных значков.
Сашка вспомнил повара со своей точки, уволившегося полгода назад, единственного в полку обладателя боевой медали «За отвагу». Медаль он получил за то, что, будучи сильно нетрезвым (наверно щей перебрал), вышел в бурную осеннюю ночь для облегчения организма. Сортир стоял метрах в двадцати от уреза воды и в штормовую погоду волны Японского моря до него запросто добегали. Сейчас как раз был хороший шторм и, опасаясь, что сортир может быть унесен аж до Хоккайдо, повар пристроился подальше от наката.
Уже застегивая штаны, он заметил на фоне светлеющего востока бредущие по берегу фигуры. В отравленном алкоголем и замполитом мозгу всплыло -«шпионы». Граница-то была вот она плюс еще двенадцать миль нейтральных вод. Будучи еще под воздействием винных паров, он побежал было в казарму, чтобы учинить тревогу, но, не добежав, узрел возле кочегарки за пожарной бочкой мирно дрыхнувшего часового в огромном тулупе. Решение пришло само собой – он реквизировал у часового автомат, а тот даже не проснулся.
В общем, повар взял в плен пятерых японских рыбаков с выброшенной штормом на берег шхуны, получил медаль и десять дней отпуска. Самое интересное, что командир, который в это время спал, получил орден, замполита перевели с повышением, а часовой ничего не получил. Даже наряда вне очереди.
Все это пронеслось в мозгу за доли секунды, а потом офицер сопровождения скомандовал «напра-во!» и «шагом марш!» и куцый строй отправился через КПП полка к ожидающему фургону. Дежурный по КПП завистливо потаращился в спину замыкающему. Фургон довез дембелей до парома, на котором они переправились через бухту. Сашка посмотрел с моря на город, в котором за время службы ни разу не побывал. Но смотрел недолго, паром пришвартовался и уже обычный городской автобус повез их в аэропорт.
Поздняя осень на Дальнем Востоке ясными днями не отличалась. Это Сашка помнил еще по временам ранней молодости. Обнаружив набитый народом зал ожидания и отложенные до позднего вечера рейсы на Хабаровск, офицер сопровождения сделал им ручкой и сказал:
- Ну, дальше вы уж сами, - и отбыл.
Основная масса дембелей стала устраиваться на подоконниках и даже на полу (которые в бушлатах), а Сашка с товарищем вышли на крыльцо.
- Вообще-то у меня тут родственники, - сказал Сашка в пространство.
- Так чего мы здесь стоим? – обрадовался товарищ. – Вон и такси подъехало.
Товарищ окончил Донецкий университет по модной специальности «экономист-математик» и в уме считал на раз.
Сашка связался с Тайкой, сказал, чтобы она не радовалась раньше времени, потому что обстоятельства оказались сильнее даже его таланта волшебника. Тайка посетовала на судьбу и отключилась, а такси повезло Сашку навстречу приключениям. Троюродных сестер он не видел восемь лет и, вспоминая дальневосточное гостеприимство, заранее ежился.
Однако, все оказалось не так страшно и за пару часов отвыкший за время несения тягот службы от разносолов, деликатесов и водки разомлевший Сашка повествовал сестрам и их мужьям о полной опасностей жизни на границе державы. Сестры восхищались и ахали. Особенно понравилось им (ну и мужьям тоже) рассказ о том, как Сашка с Захаром (это не имя, это фамилия такая - Захаров) отправились на охоту на кабанов. Дело было в начале лета и, спустившись с сопки, на которой дежурили, они отправились вглубь отрогов Сихотэ-Алиня. Обратно к берегу охотники вышли через две недели, когда уже кончились патроны, которых в карабинах было аж двадцать штук. Вид у них был предосудительный и старшина роты чуть в обморок не упал, выдавая новое обмундирование. Об их охоте уже сообщили куда надо и двух придурков искали всеми доступными в армии средствами. Их даже зачислили в дезертиры, хотя никто не мог понять, куда можно было дезертировать в такой глуши и, главное, зачем. И что особенно хреново, в горах почему-то не работала связь, и Сашка не смог Тайке ничего передать. А потом оказалось, что они выполняли задание командования (ну, сами же вернулись) и их даже наградили. Бардак в армии царил страшнейший и наверно тот, кто подписывал приказ об отпусках, получил массу удовольствия.
