Кай и Бруни спустились с лестницы и остановились перед толпой, безмолвно разомкнувшейся пред старшим принцем. Тот привычно занял место за правым плечом Его Величества, кивнул брату, который пристроился за левым плечом отца. Мутные голубые глаза Колея при взгляде на Бруни вспыхнули неприкрытой радостью. Он ломанулся к ней, растолкав свиту, схватил за свободную руку и воскликнул:
– Малышка, привет! Значит, давеча ты мне не почудилась?
– Брат… – негромко сказал Аркей.
– А прикинь, – отмахнувшись от него, как от мухи, продолжал тот, – мы с тобой скоро породнимся! Всегда мечтал иметь младшую сестрёнку, а уж такую хорошенькую тем более!
– Младшей сестры у тебя не будет, – неожиданно улыбнулся Кай, аккуратно придерживая его за плечо, – а вот старшая, строгая, но справедливая, вполне! Вижу, над тобой поработал мэтр Жужин, привёл в чувство?
Колей, помрачнев, попытался скинуть с себя его руку:
– Поверь мне, это ненадолго!
Старший, ощутимо тряхнув младшего, отпустил его со словами:
– Вернись на место и веди себя прилично!
– Зануда! – буркнул тот, однако на место вернулся под ехидные смешки Дрюни Великолепного, который стоял прямо позади короля, вытягивая длинную шею и с любопытством крутя головой, чтобы ничего не упустить.
Воздух внутри квадрата, образованного гвардейцами, задрожал, будто в жаркий день. Бруни разглядела справа, в опасной близости от образовывающейся воздушной воронки, хрупкую беловолосую фигурку, затянутую в алую кожу брючного костюма. Архимагистр Никорин стояла спокойно, с чуть приподнятыми руками, повёрнутыми ладонями вверх, будто собиралась не делегацию принимать, а дитя, завёрнутое в пелёнки. Но от одного взгляда на неё становилось зябко и дурно. Человек не должен был обладать такой силой – Матушка, как ни далека была от дел волшебных, ощутила это, как ощущают лошади близость воды. Не должен был… Но обладал! И это оказывалось по-настоящему страшным. Сейчас она всерьёз задумалась над тем, что именно сделала нынче утром Ники с согласием на развод? Физически состарить документ, испачкав его и истерев материал, казалось делом слишком простым. Неужели она перенесла его во времени в тот год, когда война только началась, и Его Величество объявил всеобщую мобилизацию?
Воронка с громким хлопком распалась. Внутри её границ появился круглый зал, освещённый многочисленными факелами, горящими бездымным белым пламенем. С той стороны нацелилась на королевский двор острым углом ромба Драгобужская делегация, за спинами которой, на возвышении, скромно сияющим чистым золотом, на троне, сработанном из странных, желтоватых брёвен, сидела недвижно широкая фигура, закутанная в тёмные одежды. На её челе горел злым красным глазом камень размером с кулак, вправленный в тройной обод короны. Фигура подняла над головой сжатый кулак, и Его Величество король Ласурии шагнул вперёд и чуть наклонил голову, приветствуя коллегу по трону.
Лязгая подкованными железом ботинками, делегация двинулась в портал. Бруни представила гномов в боевых доспехах и внутренне содрогнулась – кряжистые бородатые мужички в половину человеческого роста, казалось, способны были смести с лица земли дворец со всеми постройками и, не останавливаясь, чтобы отряхнуть штаны от пыли, проследовать дальше. Самым первым, в кожаном камзоле, состоящем из одних ремней и карманов, подпоясанный широким поясом с пряхой мастера, напоминающей амбарный замок, шёл гном, рыжий, как пожар, чьё лицо и руки были так густо покрыты веснушками, что казались коричневыми. Из-под насупленных красных бровей сурово смотрели на мир голубые глазки, под взглядом которых пропадало всякое желание дразнить коротышку из-за невысокого даже по меркам гномов роста или цвета волос. За ним следовали четверо воинов, судя по всему, профессиональных рубак. У них даже из-за голенищ сапог выглядывали рукоятки топориков для метания. Позади выстроились остальные Драгобужские вельможи, одетые в богато украшенные золотым шитьём и мехами кафтаны, создававшие впечатление добротности и… тяжести. Прибывшие, все как один, были обуты в тупоносые ботинки на толстой подошве, с той только разницей, что обувь боевых гномов почти полностью закрывалась заходящими друг на друга металлическими щитками. У большинства «делегатов» уши были проколоты в нескольких местах, серьги не уступали по роскоши серьгам Ласурских модниц, хоть и казались более массивными. А уж какие их украшали самоцветы! Такие и не снились Мастеру-распорядителю сокровищницы Ласурингов! Волосы и бороды гномы предпочитали заплетать в затейливые косицы, украшая их серебряными и золотыми бубенцами, так что с каждым новым шагом к лязгу обуви прибавлялся их мелодичный звон.
Выдвинувшись из портала, острие ромба оказалось в опасной близости от Ласурского короля.
Редьярд и бровью не повёл. Не двинулся в шеренге ни один гвардеец. Лишь единым порывом взметнулись обнажённые мечи, отдавая честь прибывшим.
Рыжий «делегат», остановившийся в метре от короля, окинул его тяжёлым взглядом и протянул на заскорузлых ладонях, явно близко знакомых с инструментом, свиток, перевитый золотым шнуром с печатью Крамполтота Первого.
