Как этот вечер тих и светел
Над голубым зрачком реки,
Лишь по воде скользящий ветер
Чуть потревожил поплавки.
Перед глазами мирно кони
Щекочут влажную траву,
И облака, раскрыв ладони,
С собой уносят синеву.
Впитал прохладу летний воздух,
В закат окрасился огонь
Костра, что при далёких звёздах,
Ласкает тульскую гармонь.
Пространство благости подвластно,
Стекают с листьев капли слёз,
Здесь сердце к вечности причастно
В кругу задумчивых берёз.
Под шелест царства Берендея
Приходит снова жизнь в поля,
Их шрамы помнят, не старея,
Что значит русская земля.
«Как свежая в газете новость…»
Как свежая в газете новость,
За что всегда благодарим,
Дождь сочинял вдоль улиц повесть,
Давно задуманную им.
Обдав возвышенностью стилей,
Наполнив мягкостью уста,
Он видел безупречность линий
В изгибах старого моста.
Ронял слова стихом и прозой,
Читая листьям мысли вслух,
Ему казался дивной розой
Растущий в зарослях лопух.
Прицелом деревянной рейки
Размашисто чертил вдали,
Так одинокие скамейки
Вдруг превращались в корабли.
Красу земли заметив в малом,
Словно вписав изящный слог,
Штрихом перед своим финалом
Он город в чистоту облёк.
Стекала с крыш вода живая
У всех прохожих на виду,
И мокла шляпка кружевная,
Кем-то забытая в саду…
«Последний страж осенних истин…»
Последний страж осенних истин,
Заката горьковатый сок,
От быстротечных дней зависит
Его седеющий висок.
Здесь ветер может затеряться,
Вцепившись в голые стволы,
Плодам не хочется касаться
Покрытой инеем земли.
Им снится лиственная свежесть,
Раскаты грома вдалеке,
Как неба чувственная нежность,
Росой оставлена в руке.
Душистый над посёлком вечер,
Едва заметный самолёт,
Он нитью белою отмечен,
Магнитной силою высот.
Грустят, вися на ветках острых,
Фигуры, не тревожа губ,
Уже зимы холодный воздух
До крайности суров и скуп.
И снег окутывал растения,
Сад наделяя тишиной,
Где летние переплетения
Впитались тонкой кожурой.
Перелюб, Саратовская обл.
«Очень тихо, кошкой рыжей…»
Очень тихо, кошкой рыжей
Луч крадётся поутру.
Я его ещё не вижу,
С тёмной ночи сладко сплю!
Тёплый, будто бы с постели,
Не проснувшись до конца,
В шторках мрачных ищет щели,
Мнётся скромно у крыльца.
Каркнет ворон, вяло, с ленью,
Ветвь качая под собой.
Луч покорно ждёт у двери,
Чтобы встретить день со мной.
«Кар!» воронье слух щекочет.
Гомон птичий будит дом.
Как машинкой швейной строчат
Песни под моим окном.
Тьмы завеса тает тихо,
Запах сырости кругом.
Сна пыльцу закружит вихрем —
Стражник с пепельным крылом.
Шаль туман на плечи кинет
И исчезнет впопыхах…
Сладость сна со светом сгинет.
Степь родная в жемчугах.
Я не знаю, как имя воде, заполняющей жилы.
Я не ведаю имени дыма за стенкой грудной.
Но я видел, как бьётся огонь за тем краем могилы
И как Смерть вышивает крестом
свой наряд кружевной.
Я не знаю имён, победивших чуму и бубоны:
Не пойму никогда безуспешных попыток спастись.
Но я видел, как трупы гниющие рвали вороны,
И я знаю Чуму, безответно влюблённого в Жизнь.
Я не знаю, зачем ограничивать дикую жажду.
Я не вижу причин, чтобы прятать своё существо.
Но я видел людей, что, живя, голодают и страждут.
И я Голода знал, что не хочет уже ничего.
Я не знаю, зачем принимать, что тебе не по нраву.
Я уверен, что нужно стоять до конца на своём.
Но я знаю, что бой – это чистая смерть и отрава:
Не хочу даже знать я Войны, ибо я – ЭТО ОН.
Научи меня побеждать,
Навсегда и во всём быть первой
И не только выглядеть стервой,
А на самом деле ей стать.
Научи, не краснея, врать
Без малейшего колебания —
Просто видеть чьи-то страдания,
Но от совести не страдать.
И когда поступлюсь душой,
Злой собакой начну вгрызаться…
Я надеюсь на опыт твой:
Научи меня не казаться,
Покажи, как мне стать собой.
«Вот она я – сквозь жизни едва дыша…»
Вот она я – сквозь жизни едва дыша,
Выцветшая от времени, без глянца и без купюр,
Стою нагая среди одевшихся haute couture
И не прошу для себя даже ломаного гроша.
Что буду с ним делать, куда ж его положу?
Душа без карманов, с собою не унесёшь,
Но странно, что всюду, куда я ни погляжу,
Продать готовы душу за этот грош.
