Ночью в Зоне исключительно паршиво.
То есть в Зоне, разумеется, паршиво круглые сутки, кто же спорит. Однако ночью здесь паршиво в кубе.
Густой, словно деготь, непроглядный мрак скрывает смертоносные ловушки и аномалии, которые и при дневном свете не очень-то бросаются в глаза. Голодные хищники беззвучно перемещаются в океане тьмы, обступающем со всех сторон, подбираются все ближе, готовые молниеносно впиться тебе в горло, пока ты слепо водишь перед собой стволом дробовика.
А возле Четвертого энергоблока рыщут еще более опасные хищники, двуногие – «пьедесталовцы», у которых имеются приборы ночного видения, и темные сталкеры-полумутанты, которым никакие приборы вообще ни к чему, потому что они и так прекрасно видят ночью и чуют аномалии за километр, как псевдопсы.
Но самое паскудное – в ночной Зоне, в окружающей чернильной темноте обитает Ужас. Нечеловеческий, нелогичный, нерациональный Ужас, который невозможно побороть никакими доводами разума. Днем он никуда не исчезает, просто отступает на задний план, прячется в пустых проемах полуразрушенных домов, выглядывает из люков и колодцев, рыщет в катакомбах Мутной долины.
Днем его по крайней мере можно терпеть. При солнечном свете это проще.
А вот в непроглядном мраке Ужас чувствует себя хозяином положения. Он подкрадывается вплотную, подобно коварным ночным тварям, дышит в ухо, гладит холодными костлявыми пальцами по спине, неумолимо перекрывает дыхание, превращает человека в нервно озирающегося, вскидывающегося от любого постороннего звука неврастеника.
И ладно еще, если встретишь в укрытой тьмой Зоне Черного Сталкера, Звериного Доктора или Оборотня. В этом случае, скорее всего, жив останешься. Однако по ночам Зону топчут и гораздо менее дружелюбные призраки, встреча с которыми означает неминуемую и мучительную смерть.
Короче, ночью здесь само по себе предельно паршиво. А если к тому же лежишь мордой в битом кирпиче, всем телом вжимаясь в сырую прелую листву, а над головой у тебя хищно клекочут лопасти армейского «Скай фокса» и нет никакой возможности перетянуть жгутом поврежденную ногу, чтобы жизнь не уходила из тебя по капле вместе с кровью, ощущения вообще ниже среднего. Заявляю как эксперт.
«”Кречет-один”, я “Кречет-три”, – чуть слышно донеслось до меня из наручного ПДА, настроенного на волну военных сталкеров. – Отработал по нарушителям из пушек, по-моему, живы еще. Мутанты по руинам лазают, как крысы. Выкопать им тут всем братскую могилу или не тратить зря ракету?..»
«Да дохлый пес с ней, с ракетой. – Этого вообще едва можно было разобрать, слишком сильные помехи и искажения. – Не жмись. Вечером натовцы обещали перебросить новую гуманитарную партию боеприпасов. “Кречет-три”, как понял?»
«Понял вас, “Кречет-один”. Работаем…»
Я чуть приподнял голову, стараясь не выдать себя резким движением. Впрочем, чего уже теперь прятаться, они и так прекрасно видят меня на тепловизоре.
Вертолет висел прямо передо мной, выделяясь в темноте огромным вибрирующим пятном, и из-под его плоскостей вот-вот должна была сорваться осколочная смерть со стабилизаторами. Я почти видел, как она подрагивает в темноте, словно гончая, которая уже завидела лису, но еще не получила команду «Взять!».
Ни хрена себе день начинается, как справедливо говорит в таких случаях один мультяшный страус.
То есть на самом деле день как раз начался вполне пристойно. Далеко не каждый день в Зоне так пристойно начинается.
Накануне Калбасик отловил меня в баре «Шти» за стаканом крепкого прозрачного и предложил работу – очень вовремя, надо сказать, потому что денег у меня оставалось ровно на этот вот самый стакан крепкого прозрачного.
Хороший парень Калбас, внушительный дядя побольше меня, хотя и я на размеры особо не жалуюсь, добродушный и местами по-детски наивный бычара с наголо выбритым черепом, квадратной челюстью и квадратными же кулаками, спецназовский сержант запаса. Очень любит после пары стаканов рассказывать старый анекдот про купленную болгарами «Газель» и гайку на леске, подвешенную у нее в коробе жесткости. Научил меня готовить правильный техасский стейк.
Мы с ним прошли вместе и огонь, и воду, и канализационные трубы. Молодец, не забывает о друзьях. Из тех ребят, с кем я после дембеля в Зону приехал, только он один в живых и остался, а ведь всего-то четвертый месяц эту отравленную территорию топчем…
Я, в общем-то, давно уже понял, что сталкерство – это скорее изысканный способ самоубийства, чем верное средство хорошо заработать. Но после того, как красавица Люська окончательно пробросила меня через колено, терять мне было уже особо нечего, а провести последние дни жизни интересно, на свежем воздухе и в приятной компании удается не так уж часто.
Короче, сделал мне Калбаскин совершенно шикарное предложение: вписаться в команду, которую Иван Тайга собирал в набег на Полигон, на бывшие военные склады. Проветриться, размяться, пощипать по наводке торговца Бубны кое-какие особо ягодные места.
Тайга, чтоб вы знали, деятель совершенно легендарный, одно время ходил во вторых номерах у самого Горбатого, а потом, когда тот бесследно исчез, в одиночку шастал за Золотыми шарами в Мутную долину и однажды самостоятельно завалил монстеру, имея при себе только магазин патронов да пару гранат. А самое главное, кроме богатейшего многолетнего опыта Иван обладает еще и неисчерпаемым запасом везения. Рассказывают, что ему доводилось выбираться из таких безвыходных ситуаций, которые даже и не снились Черному Сталкеру Диме Шухову.
