Всю ночь лил дождь. А утром выглянуло солнышко, и его жаркие лучи быстро высушили траву и песчаную почву возле дома. Я, сладко потягиваясь, встал с кровати, оделся и пошел на кухню, где мама уже приготовила завтрак.
– Миша! Садись скорее за стол, каша почти остыла.
– Ну и ладно. Ненавижу манную кашу, особенно горячую.
– Ешь! А иначе не выпущу из дома.
Я нехотя ковырял ложкой неаппетитную белую массу, размазанную по тарелке. А потом, решил скорее с ней покончить. Набирал полные ложки и глотал, не жуя, чтобы не чувствовать вкуса. Доев кашу, с удовольствием выпил сладкий теплый чай.
– Все, мам, я позавтракал. Пойду на речку, порыбачу.
– Иди, только к обеду возвращайся…
Я захватил пустую стеклянную банку, удочку и неторопливо вышел из дома, а вернее сказать, хижины. Это ветхое деревянное строение в пригороде Поти уже много лет служило нам дачей.
Поти – маленький колхидский городок на берегу Черного моря, бывший древнегреческий Фазис, всегда считался сырым и нездоровым местом. У этого городишки было немало обидных названий: «Поти-на-болоте», «Квакенбург», и еще другие, которые я сейчас уже не помню.
И действительно, здешний климат всегда был очень влажным, теплым и мягким. Мне, десятилетнему мальчишке, тут очень нравилось, утопающий в зелени пригород, казался просто райским садом. Я был уверен, что на целом свете не найти места, лучше, чем Поти.
В домике было две комнаты и кухня с русской печкой. Возле окна моей комнаты росла большая веерная пальма и целые кущи сассапарели.
С западной стороны нашего участка, за живой изгородью из колючих кустов трифолиаты, всегда усыпанной благоухающими белыми цветами, проходила грунтовая дорога. По ней почти никто не ходил, а тем более не ездил. Через дорогу была посадка – созданный человеком сосновый лес. Там всегда стоял приятный запах разогретой солнцем хвои и лесных трав. Сразу за посадкой начинался песчаный берег Черного моря. Это был дикий, редко посещаемый пляж.
Вода в море поражала кристальной чистотой. Здесь водилось немало разной рыбы, крабы, мидии и рапаны.
Ловить на удочку с морского берега было не интересно. Даже слабый прибой не позволял далеко закинуть крючок, и вскоре поплавок оказывался у самого берега. Какая уж тут рыбалка! Поэтому я предпочитал рыбачить в речке. Там было намного интереснее.
А гулять я, больше всего, любил по лесу.
Там росли замечательные съедобные грибы маслята. Мы с мамой часто их собирали. Грибов было великое множество, и поэтому брали только самые молоденькие и красивые с оранжевыми слизистыми шляпками и светло желтой губкой снизу.
В лесу было множество прекрасных цветов: ослепительно белые пахучие ромашки, нежные розовые скабиозы, желтые, словно лакированные, купавы.
Еще там росли несравненные дикие тюльпаны. Местные жители называли их лилиями. И, действительно, по форме они больше напоминали эти цветы.
Белые колхидские тюльпаны – крупные растения с голубовато-зелеными сочными стеблями и листьями. Они были повсюду: в лесу, в посадке, возле речки, у пляжа и цвели с конца мая до середины июня. Их нежные крупные белоснежные цветы обладали сильным и резким, но очень приятным запахом. Все, кому не лень рвали их, собирали огромные букеты, набирали целые охапки, а потом… безжалостно выбрасывали.
Тюльпаны нельзя было занести в жилье и поставить в вазу. От их запаха начинала болеть голова и могла пойти носом кровь. Все, местные жители и приезжие, это прекрасно знали, но все равно безжалостно срывали цветы, срывали и бросали. А они сразу же умирали под лучами жаркого южного солнца…
Когда я повзрослел, и лет через десять снова посетил окрестности Поти, не встретил не одного кустика этих растений. Они исчезли с лица Земли. А вернее, их истребили люди. Жадные, глупые и безжалостные. Напрасно я бродил по лесу и берегам, в надежде встретить хоть один белый тюльпан. Их просто не стало.
В посадке обитало множество живых существ, за которыми я любил наблюдать. В густой траве водились два вида ящериц: маленькие серенькие с коричневой полоской на спинке и более крупные изумрудно зеленые с желтым пузиком и синеватым хвостом, удивительно красивые создания.
Я часто ловил их, рассматривал и отпускал обратно, в траву. Пусть бегают!
Иногда мне попадались неуклюжие толстые крапчатые лягушки. Если поймать такую важную особу, то она будет вырываться из рук и возмущенно квакать. Очень забавно!
Иногда я любовался прекрасными бабочками. Знал название почти всех, а если попадалась какая-нибудь неизвестная, то я внимательно ее разглядывал, запоминал, а потом, когда мы возвращались в город – находил в справочнике.
Как-то я пробовал собрать коллекцию этих замечательных насекомых, но мне не удалось ее привезти домой с дачи: перед самым отъездом все разворовали муравьи. Было очень обидно, но вместе с тем и смешно. После этого случая, я больше никогда не ловил бабочек.
А еще в окрестностях Поти водилось огромное количество змей: ужи, гадюки, эфы и даже кавказские кобры. Эти существа наводили на меня смертельный страх. При одном только взгляде на змею все тело покрывалось холодным потом, а руки и ноги отказывались повиноваться.
