На сентябрьском небе столько звёзд, больших и маленьких светящихся точек, словно все искры от костра, подхваченные вихрем морского бриза, взмыли вверх, и на мгновение остановились, напоказ, всем на обозрение. И от них очень трудно оторвать взгляд. Забываешь об усталости и ноющих от дневного перехода коленях. Слышится только треск углей в затухающем костре, и чёрное небо с мириадами звёзд перед глазами. Столько звёзд можно увидеть лишь в юности, они останутся в воспоминаниях, и с возрастом их становится всё меньше и меньше, потом они тускнеют и теряются в небесной черноте. Я пытаюсь заснуть, прижимая к себе ружьё. Постель, наскоро выстланная лапами кедрового стланика, мягка и ароматна. А в закрытых глазах – брусника, брусника, крупная как вишня, рассыпанная бордовым ковром по белому мху. Лес вокруг затих, он устал и засыпает вместе со мной, растворяясь в темноте. Засыпают птицы и тот медведь, что не давал мне покоя целый день. Взрослый с рыжей широкой спиной, он следовал за мной по тропе от самой избы, выдавая себя тяжёлым дыханием, треском поломанных веток и шелестом сухой листвы. Три раза он обгонял меня, срезая путь через ольшанник, оказывался впереди. Он останавливался, смотрел на меня, повернув голову назад, и увидев моё приближение, с шумом убегал в кусты. Затем снова оказывался впереди и шёл, виляя коротким хвостом, как будто он мой пёс. На больших полянах я останавливался для сбора брусники, медведь же бродил в нескольких метрах, не поднимая головы и не обращая на меня внимания. Он ел ягоду, вытягивал длинные губы и ловко «причёсывал» брусничник. Косолапый не проявлял никакой агрессии ко мне, его постоянное присутствие уже не беспокоило меня, и я начал ловить себя на мысли, что стал меньше следить за ним. А внутренний голос всё время мне твердил, что он медведь, а не моя собака, призывая к бдительности. Хотя к обеду я уже стал разговаривать с ним, как со своим псом, делясь самым наболевшим за дни, проведённые в одиночестве в лесу. И как мне казалось, он иногда соглашался со мной, кивая своей лохматой головой. Потом был привал на обед, мой спутник совсем осмелел и подошёл ко мне метров на пять, почуяв запах свежего варева с тушенкой. Я крикнул, пытаясь его прогнать, а он лишь сел на зад, отвалив в сторону задние лапы, с шумом вдыхая ноздрями приятные запахи, и не сводил с меня глаз. И я, понимая, что такое сближение может плохо для меня закончиться, встал и начал громко на него кричать, пока он не ушёл. Медведь сначала отскочил на несколько метров и остановился, потом повернулся ко мне, посмотрел и обиженно рявкнул. Он побежал назад, в сторону избы, что не могло меня не радовать, давая надежду на спокойное продолжение пути и комфортную ночёвку…
Ночь обещала быть холодной, и я сложил костёр из трёх толстых лиственниц и заготовил веток на подтопку. Темнело стремительно, я сразу лёг, стараясь быстрее заснуть. Мысли о сегодняшнем общении с медведем не давали покоя, да ещё эти звёзды на невероятно прозрачном небе, от которых не оторвать глаз, потом эта брусника. И я всё ворочался, подставляя теплу от костра то один бок, то другой. А потом начался сон – цветной и яркий, в котором я увидел весь свой сегодняшний день и медведя, который разговаривал со мной. Он рассказал мне об одиночестве в лесу, и о непонимании медведей людьми, и сколько бед это ему доставляет, и мне его стало очень жалко. Я позвал его к себе, чтобы обнять, и он, приблизившись, стал лизать мне лицо, как преданный пёс. Сквозь сон явственно почувствовался шершавый мокрый язык на моей щеке, и ещё раз он прошёлся по правому глазу, и ещё. Меня как будто ударило током, схватив рядом лежащее ружьё, я вскочил на ноги. Я попытался закричать, но от испуга грудь сдавило, словно в тисках, и я выдавил нечто похожее на мычание. В кромешной тьме я с трудом разглядел рядом со мной виляющую хвостом собаку. Это она лизала мне лицо, пытаясь разбудить. Я узнал её, это была Янка, лайка Сергея, моего знакомого, который охотился в этом районе, и мы часто встречались в лесу. Стало быть, её хозяин остановился на ночлег где-то недалеко, и собака, учуяв, пришла ко мне. Я потрепал её за ушами, как она любит, и Янка запрыгнула мне на руки и принялась снова лизать мне лицо, потом спрыгнула и убежала, исчезнув в темноте, видимо, решив вернуться к хозяину. Как же хорошо, что это был не медведь. То ли от испуга, то ли от холода, тело моё стало словно чугунное, ни руки, ни ноги не слушаются, колотит озноб. С трудом оживил костёр и поставил греть воду. Я наслаждаюсь горячим чаем и жгу жаркий стланик, служивший мне ночью постелью, думаю о вчерашнем медведе, одиноко бредущем по лесу в поисках нового собеседника на ночь. На часах уже без четверти шесть, и на вершины сопок со стороны моря стал пробиваться рассвет, по-осеннему белый, предвещая утренний заморозок. Я наблюдаю, как свет, спускаясь по склонам сопок, проявляет растения и камни, окружавшие меня ночью, вытесняя пустоту ночи. Открывая мне путь домой. Эта ночь была лишь мгновением в моей жизни, одной из многих, проведённых в лесу, но она останется в моей памяти навсегда.
