Из искры возгорится пламя…
(И. С. Одоевский)
– Выпьем, блин, за мужчин! – провозгласила блондинка, поднимая бокал с шампанским.
– Что за всех? И за тех тоже? – недовольно скривила рот брюнетка.
– Вообще бы о них не вспоминать, – кивнула рыжеволосая.
– Если бы не они, мы бы здесь не сидели, – блондинка продолжала держать бокал.
– Верно, – согласилась брюнетка и тоже подняла свой.
– Девчонки, за мужиков. Все, что ни делается – к лучшему! Чин-чин! – рыжеволосая улыбнулась.
Над столом раздался звон хрустальных бокалов. Завораживающий смех трех красивых женщин еще долго слышался в ресторане у озера, заставляя оборачиваться в их сторону всех находящихся неподалеку мужчин…
***
Ресторан был похож на летающую тарелку, неведомым образом приземлившуюся в самом центре города. На фоне серого московского неба он сверкал, как огромная звезда, возвышаясь над маленькими домами, рассыпавшимися по переулкам Старого Арбата. Домами, которые по чистой случайности все еще оставались в живых…
Поговаривали, в ресторане творятся чудные дела. Поговаривали, там можно-таки увидеть на сцене черт знает что. Поговаривали, но проверить могли лишь избранные – вход стоил запредельных денег, меню – денег просто немыслимых. А уж когда ночами шли шоу-программы, попасть в ресторан можно было лишь если у тебя столик зарезервирован за несколько месяцев до желаемой даты. Или, как это всегда бывает на Руси, – независимо от того, девятнадцатый ли век на дворе, али ближе к середине двадцать первого – по большому блату …
– … жить они будут вечно!
– Вечно?! Постоянно танцевать на этой сцене, скидывая с себя нехитрую одежонку, кокетливо повиливая бедрами… Наказание хуже некуда. Хуже, чем продать душу дьяволу!
– А они и не просили. Так жизнь распорядилась. Но не жалей их – им хорошо. Танцуют от души!
– Не может быть…
– Может… Я вот тоже иногда хочу бросить все к чертовой матери, взбежать на сцену, избавиться от всех этих костюмов и галстуков! Да и зажечь!
– Вечно, вечно зажигать надоест.
– Не знаю. Я вечно ничего делать не пробовал…
– Вранье все. Про вечную жизнь. Даже робот может сломаться. Так, народ завлекают.
– Возможно. Но я верю. Хочется, знаешь, во что-то верить. Пусть даже и в чушь несусветную. Я с мужиком одним разговорился. Он работает там. В гардеробе.
– Вот тот неприятный мужик, от которого несет смертью за версту? И что? Наврал тебе с три короба. Его, может, держат специально, посетителям байки рассказывать.
– Может и наврал. А история интересная.
– Эх! Давай, говори. Послушаю. Все равно делать нефига. Про вечную жизнь чего ж не послушать сказочки.
– История – не про вечную жизнь. Про жизнь вообще. В общем смысле этого слова.
– В общем, так, в общем. Короче?
– Случилось это лет десять назад…
– Точно, не про вечную! Даже не смешно! Десять лет назад!
– Не интересно, не слушай. Сам попросил, а теперь перебивает…
– Говори, говори. Реально интересно. Больше не буду перебивать. Просто не удержался, съехидничал. Больше не буду…
Москва, лето-осень Часть 1
– А-а-а, – закричала она, мечась по комнате в поисках одежды, – блин, он пришел, черт, почему так рано? Что ему не работается!? Блин! Блин! – Анна продолжала ругаться, напяливая на себя трусы задом наперед, так что на попе оказалось в итоге материала гораздо меньше, чем было задумано. – Лезь, что ли, в шкаф пока. «Как в кино, блин», – подумала она и пошла открывать дверь. За спиной осталась разобранная кровать и засунутый в шкаф-купе любовник.
– Привет, милая, – идиотский муж радостно улыбался, – сегодня мы подписали классный контракт, и я решил пораньше прийти домой, – тут, наконец, Андрей заметил неладное. – А что-то ты взъерошенная такая, Анечка, и постель разобрана, – он как стоял истуканом в дверях, так и продолжал стоять, прижимая к груди бутылку белого вина.
Хорошо, что люди догадались придумать шкафы-купе. В них гораздо удобнее прятаться от мужей, чем в шкафах классического дизайна. Во-первых, просторнее, во-вторых, стоишь ногами на полу и не боишься, что шкаф рухнет вместе с тобой, в-третьих… Алекс закатил глаза к потолку и не придумал ничего третьего. В шкафу пахло Аниными духами. Алекс присел на корточки, стоять надоело. Делать было решительно нечего, выходить из шкафа было опасно. Оставалось сидеть и вспоминать, что они там сегодня вытворяли в постели.
– Андрюшенька, кхы-кхы, – зачем-то покашляла Анна, – я, представь себе, отравилась сегодня чем-то. Жутко так отравилась! – она сделала большие глаза и запахнула халат поплотнее на груди. – Лежу вот в постели целый день, даже не могу выйти на улицу в аптеку, потому что меня шатает, да и в туалет все время бегаю, – в этом месте Анна снизила голос до шепота и скосила глаза в сторону.
– Боже мой! – вскликнул заботливый муж. – Так я сейчас, мигом. Бедная ты, бедная, что ж ты съела такого? Ой, ой, целый день! – Андрей причитал, стоя в дверях.
«Да иди уже, – Анна легонько водила тапкой по паркету, готовая в любой момент сорваться обратно в спальню, вызволять Алекса из шкафа, – отдай свою чертову бутылку и иди!» Анна пыталась мысленно гипнотизировать мужа, тапка слегка соскакивала с ноги, она пихала ногу плотнее внутрь.
