Похоже, я вчера опять умудрился нарваться
на вспышку гнева Грегордиана. Другой причины, отчего может так болеть все, в
голову не приходит. Не мог же я успеть поучаствовать в какой-то стихийной битве
и не в состоянии вспомнить об этом. У битв обычно есть предыстория, причина, а
вот у очередного всплеска ярости моего архонта – не всегда. То есть причины-то
есть, но ставить никого в известность о них он не обязан и чаще всего этого и
не делает. В мире Младших о таком принято говорить «не стой под стрелой».
Очевидно, это элементарное правило безопасности я не соблюдал. И вот результат.
Ерунда.
Я шевельнулся, сглатывая пересохшим
горлом, и заскрипел вместо стона, поражаясь тому, что в этот раз одним броском
деспот, судя по всему, не ограничился. Отделал меня душевно, причем, такое
чувство, что не только снаружи. В груди болело так, будто ее вскрыли и все там
тщательно размешали в кашу, круша сердце и легкие. Может, все же какая-то
переделка жесткая? Ведь с появлением Эдны внезапных вспышек мгновенного
бешенства с архонтом почти не случалось. Или это как раз и была его реакция на
то, что я вовлек его беременную супругу в… Снежка!
Я с рыком попытался вскочить, но
сдвинуться с места не вышло. Вообще пошевелиться, даже глаза открыть.
– Он очнулся, – прозвучал надо мной
женский голос. Илва. Ей-то чего около меня нужно? Ее драконеныш тоже где-то
поблизости? Еще бы.
Послышались чьи-то шаги, и с моего лица
сняли нечто, позволяя наконец хотя бы различить свет и на его фоне темный
силуэт.
– Асраи, как ты? – в голосе Эдны
нездоровое беспокойство. – Ты меня видишь? Узнаешь?
– Монна Эдна, при всем моем желании забыть
твой облик, учитывая, сколько он всего… нового привнес в мою жизнь, вряд ли это
возможно. – Что-то вместо обычно язвительного выходил какой-то сиплый скрип. Я
старательно моргал, и зрение ко мне действительно быстро возвращалось. А вот
способность двигаться – нет.
– Он очухался. Точно, – заявила Эдна.
– Кто бы сомневался, – фыркнул Грегордиан
где-то вне поля моей видимости, и я узнал жалобный скрип кресла в моей комнате
под его немалым весом. – Устроили тут суету над ним. Этот асраи еще всех нас
переживет. Верно, друг мой?
– Верно, мой архонт. Почему, к дварфовой
матери, я не могу пошевелить даже пальцем?
– Потому что мы тебя обездвижили для твоей
же пользы, – пояснила мне супруга деспота.
– Не понял.
– Чего уж непонятного. Мы застали тебя
беснующимся в подвале, около портала в Завесе. Ты натуральным образом пытался
убить себя, кидаясь на стены и ревя нечто нечленораздельное. Никого не узнавал
и напоминал к тому моменту ходящее кровавое месиво. Зрелище не для
слабонервных, скажу тебе, асраи.
– И отнюдь не полезное Эдне в ее
положении, – угрожающе проворчал Грегордиан.
– Ерун… – попробовала возразить она.
– Мой архонт, я готов понести наказание за
свой проступок. Но не могли бы вы для начала развязать меня, чтобы я имел честь
встретить гнев деспота, стоя на своих ногах.
– Если я бы реально гневался, то простоял
бы ты на них недолго, а потом пришлось опять отлеживаться. – Резко появившись
передо мной, Грегордиан полоснул клинком по ткани, что, оказывается,
спеленывала меня от шеи и до ступней.
– Ничуть не сомневаюсь. – Я, кривясь,
поднялся, принялся разминать затекшие мышцы.
– А я хочу не ждать, а узнать прямо
сейчас, какого проклятого созданья это было, Алево?
– Вряд ли я могу дать исчерпывающие
пояснения, – признался я. – Не совсем все четко помню с определенного момента.
– Хм… ну так поведай, что было до этого
самого момента.
Дану забрала мою ка-хог.
Дану убила мою жемчужину.
Моей Снежки больше нет.
И это исключительно моя вина.
Моей неуемной жадности, похоти, эгоизма.
Если бы я думал исключительно о ее выживании, то держался бы подальше, а не
тащил сюда, по сути преподнося Богине на блюде. Меня не оправдывает то, что мое
присутствие улучшало ее самочувствие и отодвигало неизбежный конец. Я его к ней
приблизил собственноручно и убил куда как быстрее, чем это произошло бы по
естественным причинам. Я тупой заносчивый идиот, думавший лишь о своем
удовольствии, и возомнивший себя хитрее всех. Я был таким всегда, ничего
нового. Никаких сожалений и раскаяния прежде. И сейчас разве их я ощущаю?
Потерю. Я обворован. Жесточайше ограблен. И ярость. Я бессилен это изменить. И
даже отомстить.
– Я убил женщину, которую… к которой
испытываю… нечто. Я намеренно и без зазрения совести втянул твою беременную
жену в авантюру. Прекрасно зная, что поступаю против прямого приказа Богини,
пытался спрятать за ее спину эту женщину.
Эдна ахнула, Грегордиан уставился
непонимающе. Давай, друг мой, сделай что должен. Покарай в полную силу, ибо я
виновен и жажду получить сполна. Лучше уж боль физическая, кровь и сломанные
кости, чем то новое, неизведанное, что сжирает меня огнем и кислотой сейчас
изнутри. Я не хочу этого. Я заслужил наказание, а не это… такое… слишком… Я не
знаю как противостоять подобному.
– Ничего подобного не было! – встала Эдна
между мной и деспотом. Ну конечно, вечная защитница и миротворица. – Я сама
хотела принять участие в судьбе Альбины.
