Я начал отстыковку, шлюз удалял кислород из фильтра.
- Нет! – Джур задыхался, а я мог не дышать совсем. – Успеет, Эй...
- Не успеет. Выйди из фильтра.
Давление падало. Десять секунд.
- Ты ублюдок, она же тебя любит!
- И я ее!
- Видимо, недоста...
Он потерял сознание. На исходе восьмой секунды мы отстыковались. На исходе девятой – в шлюз ворвалась... голограмма Наэль.
Теперь я знаю точно, насколько именно недостаточно я ее любил. На одну секунду. На во-о-от столечко, Шима. Я... был готов для нее на все – но до разумного предела. Ее цифровой образ рассыпался у меня в руках. Контур, в котором она осталась, ударил в Эзерминори.
Не могу вспомнить, что я чувствовал. Там, у шлюза, во мне пульсировала только ее боль. В рубке она потеснилась для боли Джура. Его, ее. Не моя.
Шима не был уверен, что до конца понимает.
- А Эзерминори?
- Сотни громадных кораблей рухнули на планету - разом, со скоростью света. Росли грибы их термоядерных взрывов. То, что не погубили наши реакторы, доедала антиматерия из боевых отсеков. Когда я вернулся в рубку, все эзеры, что не успели на ковчеги, были мертвы, а то, что осталось от их планеты, до сих пор непригодно для жизни. Куски размером вот с этот город улетали в космос, целые горные цепи таяли в остатках позитронных лучей. Эзерминори была красива раньше. Наэль была еще красивее.
Я помню, Джур стоял спиной ко мне и делал вид, что разворачивает шлюп домой. Удивительно, именно в тот момент я понял, что уж его-то я бы точно дождался в том фильтре. У меня бы и мысли не возникло о погибших впустую героях, о тратах… будь на кону жизнь его или Вуриса. Как не возникло мысли вывести корабль рядом с Наэль из контура и надеяться, что это не обернется преждевременным коллапсом. Ведь шанс на чудо был. Неужели она того не стоила?
- Тебя это мучает?
- Нет. Меня мучает то, что меня это не мучает.
И снова профессор кивнул, уже порядком сбитый с толку их сеансом психоанализа.
- Флот смотрел, как догорает Эзерминори. Джур смотрел на свое отражение в иллюминаторе. Я смотрел вглубь себя и ужасался. Не уверен, что уже начал дышать, когда заговорил... то ли с ним, то ли с его призраком у консоли. То был единственный момент за всю жизнь, который не остался в памяти ясным и подробным.
« - Не этого ты ждал от меня, когда отдавал корону. И уж точно не этого, когда подписывал мой сертификат качества.
- Эйден, прости, ты все сде...
- Я мог бы пообещать, что больше не подведу тебя, но ты ведь знаешь... Подведу еще - стоит только встать похожему выбору.
- Ты...
- Да перестань! «Эйден, ты все сделал правильно», хочешь сказать? «Правильно» сделал император, но не твой друг. Джур, я... просто не в состоянии им быть! Четыреста лет меня не покидала мысль: «почему он так добр, так бесконечно терпелив ко мне, - ему что же, больше дружить не с кем?» Ведь я совершенно отвратительный, самый неподходящий вариант для близких отношений всякого рода. Уйди! Отвернись от меня наконец! Я не могу больше выносить твою преданность - это бремя тяжелее короны».
Он не проронил ни слова. Выслушал молча. Будто машина, прошел мимо - к телепорту - и исчез. Он перенесся на другой шлюп, тот, что болтался неподалеку, и мы добирались до коллабората поодиночке.
- Джур не вмешивался в жизнь племянницы?
- Миллион раз он просил Наэль заглянуть правде в глаза и уйти, но она не могла. А я и не настаивал. С чего бы? Удобная женщина рядом. Послушная, красивая, тихая – идеальный компаньон. Но она-то положила на меня жизнь! И если б не таскалась вслед за мной... в горе и в радости... не погибла бы там, а потягивала бы коктейли на Ибрионе. Знаешь, Шима, положить жизнь на того, кому и в голову не придет рискнуть для тебя всем - это катастрофа.
За окном лаборатории светало. Все прежние исследования, все разработки научного центра показались Шиме ничтожными рядом с тем, что вдруг заимело первостепенное значение: изобрести наконец алкоголь для андроидов. Потому что одной машине он сейчас был очень, очень нужен.
- Это ведь случилось лет... сто назад. Герцог скоро остыл?
- А мы и не говорили с ним. С тех пор. – Эйден смотрел в одну точку, не моргая уже несколько минут. - Формально он оставался канцлером и превосходно исполнял свой долг, но меня избегал. Бедняга Ву стал посредником меж двух огней.
- Но ты до сих пор называешь их лучшими друзьями.
- Потому что они продолжают меня бесить. Джур молчит, но психует всякий раз, как я улетаю в зоны конфликта. Ву делает вид, что не присматривает за мной. Эти двое неисправимы. Казнить их разве...
Кафт поперхнулся курарчелло.
- А Вы? - донеслось из палаты, где утренняя синева и бой посуды разбудили пациента.
- А мне кажется, лишь после того, как Джур ушел тогда, я наконец выучился быть ему другом.
- Вот эт Вы заморочились... – проворчал господин Слоун. – Запутались в своем клубке, аспиды имперские... ой, не в обиду, Вашчество.
- На правду-то чего обижаться.
Эйден обнаружил, что пробирки закончились, опрокинул варфаром из горлышка и заглянул в палату.
- Принимай работу, Шима! – крикнул он оттуда. - Мы победили уроборос.
ГЛАВА 1, о том, как выбрать правильный момент.
