Эта ночь была какой-то особенной-чересчур темной, необычно тёмной.
На небо ещё с полдня начала наползать стая вороватых туч, чьи густые сети постепенно затягивали жирной паутиной полную луну, пока не проглотили её вечером вовсе, погрузив весь мир в бездну мрака…
Огромное с панорамным обзором окно их спальни, выходило в сад.Занавески были раздвинуты по сторонам потому что Ася любила засыпая и просыпаясь наблюдать за небом, которого сейчас вообще не было видно. Оно исчезло.
Муж зашел в комнату, наклонился и поцеловал её: «Спи, любимая! И пусть тебе приснятся хорошие сны!». Он уезжал на ночное дежурство по городу и она знала, что работы у него в такую ночь будет, что называется, по горло.
Она и сама раньше работала с ним «на неотложке» и отлично понимала истинную причину большинства болезней, которые особенно обострялись в ночи полнолуния. Но сегодняшняя ночь была ещё более мрачной и точно не сулила ничего доброго.
Дверь за мужем захлопнулась. Ася тяжело вздохнула и подумала:«А что такое хорошие сны в сущности? Может, это сны, в которых ты можешь, например, наказать тех, кто тебя когда-то жестоко обидел? Ну хотя бы так, таким вот образом, сгладить неприятные, болезненные воспоминания о том, что зло причинённое тебе пусть даже очень давно, осталось безнаказанным…»
После того, как она вспомнила именно те, крайне неприятные моменты прошлого, спать стала совсем невмоготу.Она резко сбросила с себя одеяло, в которое её так заботливо укутал муж перед уходом, и не нащупав ногами тапочек . босиком отправилась на кухню и впервые достала бутылочку с коньяком, который стоял на полке просто так-«для мебели», так сказать.Они с мужем вообще не пили крепкие напитки.А тут она, как не раз видела в фильмах, картинно плеснула себе в рюмочку темной жидкости и опрокинула в рот да так резко, что ей с непривычки обожгло всё горло, все внутренности…
Мысль о «хорошем» сне высветилась ещё ярче: «Да, хороший сон-это сон в котором нет плохих, гадких людишек, до сих пор отравляющих ей жизнь воспоминаниями о себе, которые ни чуть не притуплялись с годами.Этих мерзо-пакостных существ нет в хорошем сне, потому что, просто потому, что они… уничтожены…Да, точно, именно уничтожены!»-подумала она , почти с радостью, вернее со злорадством «народного мстителя», который предвкушает акт мщения во всех красках, да так что уже отчётливо видит стекающую с лезвия ножа густую, чёрно-красную кровь негодяев, и облизываясь, выпила ещё рюмку противной жидкости из бутылки с пятью звёздами…
Внутренности обожгло ещё сильнее.Кажется дошло до сердца, в котором она почувствовала острую боль. Одновременно словно калёным железом её мозг пронзила какая-то ещё неосознанная, неотвязная страшная мысль, зовущая к действию именно сегодня в эту особую, как бы специально назначенную свыше ночь. И она, накинув на ночную рубашку чёрный плащ, неожиданно для самой себя, выскочила на абсолютно тёмную улицу, на которой тучи проглотили даже фонари, и побежала по ней в какую-то необозримую даль.
Ей даже показалось, что она не бежит, а летит над ней…"На метле, ну конечно же, именно на этом летательном аппарате отправляются по самым мрачным ведьминским делам в поисках жертв, да ещё таких поганых, не стоящих когтистого мизинца, окрашенного самым кроваво- красным лаком…"– промелькнуло в её воспалёном мозгу.
Вот так, пролетая над какими-то улицами, сплетёнными друг с другом как клубок змей, она вдруг притормозила и резко опустилась на землю у полуоткрытого подъезда какого-то старинного дома.Как магнитом её потянуло именно сюда, и она стремительно взлетела вверх по лестнице, которая была ей абсолютно незнакома,туда, где по площадке верхнего этажа сочился красновато-кровавый свет.
Она по-зверинному потянула носом воздух: из открытой двери угловой квартиры-пахло жареным мясом и, хотя они с мужем давно перестали есть этот мёртвый продукт, её неукротимо влекло во внутрь квартиры, очевидно каких-то каннибалов…Да-да, ей прказалось, что несёт именно человеческим мясом, слегка прогнившим на каком-то прозекторском столе в отделении судебно-медицинской экспертизы.
Запах был таким отчётливым, что её чуть не стошнило… Но она вовремя взяла себя в руки, вдруг ощутив, что в её руках только… кости… Они могли загреметь и рассыпаться по каменному полу, сложенному из булыжника, точно такого же, как перед входом на городское кладбище. На стене, вдоль которой, она скользнула как тень, висело огромное зеркало и на мимиходом заметила там отражение какого-то чудовища, напоминающего ей кого-то, кого она отлично знала всю жизнь. Нет, она ни в коем случае не хотела отождествлять этот скелет с …самой собой, хотя её оставшийся без облочки мозг подсказывал, что это именно так…
Дальше она продвигалась на цыпочках, почти не касаясь пола, чтобы обнажённые кости её ног не попали в расщелины между булыжниками, как когда-то, в другой жизни, её высокие каблуки от красных узконосых туфель.
Женщина, стоящая на кухне, в которую она сейчас просунул свой всё ещё раскалывающийся от боли череп, стояла к ней спиной, и не заметила её. Она наливала себе в кружку густую тёмную жижу, похожую на колдовское зелье, из зловеще шипящей чёрной кофейной машины. Эта бабища, почему-то уже видом сзади вызвавшая в Асе непреодолимое отвращение, ни о чём не подозревала, не чувствуя, что сзади к ней подкрадывается какая-то странная огромная тень с… пистолетом в руке и готовится нажать на курок… Вот ещё пара секунд и Ася увидит жертву выстрела, медленно оседающую на пол, которая от страха обделается, чем-то похожим на эту кофейную жижу… И как это не странно, созерцание деталей убийства доставив Асе огромное, до… омерзения, удовольствие. И всё потому, что жертва вдруг показалась ей удивительно знакомой, неприятно знакомой, как этот запах мёртвого жареного мяса, который и притянул её сюда…Она где-то точно видела эти гадкие редкие крашеные в паучьий цвет волосы, эту гневно вздымающуюся над обшарпанным письменным столом скалообразную грудь готовую раздавить любого, кто осмелится о чём-нибудь просить …
