Я – семь. Это нумерологическое вычисление моих имени и фамилии, а литеральное написание – Самар Дрезден. Для каких-то народов число семь означает смерть, для каких-то – жизнь, но важно совсем не это.
Толкование и значение – не одно и то же.
Кроме бабушки, у меня никого нет. По крайней мере так преподносят рассказ о моих корнях. Да меня особо и не интересовало, кто или кем были родители, а может, есть до сих пор. Ничего не помню о своём детстве. Если подумать, отвечу, что раньше было, но рассказать не смогу. Может, слеп, но не глазами. Прозрение застаёт в моменты, когда нельзя жить, как прежде. В таких случаях кто-то говорит, что проснулся, кто-то, осознав положение, в котором находится, меняет мировоззрение. Найденные выводы вплетаются в «прежнее» бесспорными ответами и выявляют ярко выраженные акценты сомнений.
До этого знал, что не такой, как окружающие, другой. Знал, что мне уготовано нечто особенное. Предчувствие наращивало эту уверенность. Другой, не потому что учёный не потому, что называл себя так, а потому, что думал настолько отлично от других, что всё было аксиомой. И когда понимаешь, что ты и другие пребывают будто в разных мирах, от этого вывода становится по большей части горестно.
Приход в «жизнь» и уход из неё – дальше, по другим ступеням миров бестелесных, связан одной нитью – одиночностью. Парадокс бытия – явиться в свет и реализовать свои качества, став самим социумом, размножить свои мысли в головах других. Путая два эти понятия – приход и уход – иногда ошибочно стремишься к одиночеству при жизни…
Нигде не учился, что для меня было плюсом! Но, по мнению многих, колоссальным пробелом. Обучение не должно мешать моему самообразованию. Мой мозг давал приказы автоматически, комбинациями команд – как и что следует делать. Я понимал механизмы, и решение каких-либо задач происходило само собой, как в машине. Это, наверное, и было данное свыше априори.
Руководителем являлась непробиваемая уверенность, а вместе с тем и знание, или изучение этого знания – постигаемое и постигнутое.
Я знал, что такое материя. Это движение, создающее видимость и физическую «объектность» предмета, как фокус. Но слов, которыми мог бы охарактеризовать это, не находил, а может, их просто и не было, как нот, которые слышишь, а пытаясь наиграть, получаешь лишь подобие.
Открытие себя примитивно ассоциировал с обнаружением потайной двери. На самом деле, то элементарное, что видел вокруг – всепроникающая иллюзорная реальность – менялась в каждое несуществующее мгновение.
Откуда я мог знать это? Окружающего не существовало вообще, но, как все, я слышал звуки, ощущал аромат утра, вкус переспевшего ананаса, нежность вискозы, притяжение и усталость пятого вечера за день! Вы можете представить – абсолютно всё, что существует вокруг в созданном для нас мире – допускаемая нами же реальность.
