Читать онлайн полностью бесплатно Александр Кушнер - Земное притяжение

Земное притяжение

Александр Кушнер – автор десятков книг, лауреат многих литературных премий. Иосиф Бродский назвал А.  Кушнера «одним из лучших лирических поэтов XX века».

Книга издана в 2015 году.

© Александр Кушнер, 2015

© «Время», 2015

I

«Прохожий с глобусом в руке…»

Прохожий с глобусом в руке,
Держа его за ось земную,
Прошел от нас невдалеке,
Но только в сторону другую.
Чем не Коперник, не Лаплас?
Быть может, Дарвином сейчас
Себя он чувствует на «Бигле»?
Пронес он Землю мимо нас.
Верни ее, мы к ней привыкли!

«Да, прекрасная затея…»

Да, прекрасная затея,
Но какой кошмар кругом!
Не спросить ли Галилея
Ночью как-нибудь тайком,
Выбрав тихую тропинку –
Не парадные пути:
Может быть, пора в починку
Мирозданье отнести?
В нем какой-то непорядок,
Что-то надо подкрутить.
Звезды чувствуют упадок
И усталость, может быть?
Сколько слез! Ничто не мило.
Отвечает Галилей:
– Боже мой, всегда так было!
Иногда еще страшней.

«У кораблика речного нет названья…»

У кораблика речного нет названья,
Только номер, и почти не видно дыма.
Он, похожий на последнее желанье
Осужденного на казнь, крадется мимо.
Кто плывет на нем – под стать царю Улиссу,
Повидавшему Коцит, и Стикс, и Лету.
Этот город с дном двойным и виден снизу
По-другому, чем прижавшись к парапету.
Так темна моста чугунная изнанка,
Словно вдруг цветной ковер перевернули.
Разговор под ним звучит, как перебранка,
Как ночная перекличка в карауле.
Всхлипы, жалобы, полуподвальный холод,
Ветерок потусторонний гладит темя.
Всё казалось: навсегда нам этот город
Дан в подарок, – нынче вижу, что на время.

«Наша тень любознательней нас…»

Наша тень любознательней нас
И зайти норовит за ограду,
Где клубятся кустарник и вяз,
И взобраться наверх по фасаду,
И припасть к обнаженным ногам
Застоявшейся кариатиды,
И к чугунным прильнуть завиткам,
И прилечь на гранитные плиты.
Рисковала собой столько раз!
Что ей ров, что зубцы, что бойницы?
Наша тень безрассуднее нас
И храбрей, ничего не боится.
Любопытной, не терпится ей,
Наши беды презрев и заботы,
Оторваться от нас поскорей
В предвкушенье грядущей свободы.

Замок

Анатолию Кулагину

Если ты почему-либо должен остаться в городе,
На поездку, допустим, в Италию, денег нет,
Или старость пришла – и во всем ее долгом опыте
Разъездной больше прочих тебя утомил сюжет,
Или ты одинок – и тебе одному не хочется
Путешествовать, не перемолвясь ни с кем словцом,
Или мало ли что, скажем, тень за тобой волочится
Неизжитой беды, наливая ступни свинцом, –
К замку, к замку пойди, что с одной стороны Фонтанкою,
А с другой узкогрудою Мойкою окаймлен.
К замку, к замку, с английской надменной его осанкою,
Бренна был итальянец, и всё же романтик он,
В замок, в замок, во двор его внутренний, – нечто странное
Ты увидишь, такое, чего не видал нигде, –
Замкнутое пространство граненое, восьмигранное,
Ни на что не похожее, как на другой звезде,
И поставленный сбоку, в горящем на солнце золоте
Шпиль, – как зодчий додумался, чтобы он так стоял?
Кто-то спрашивал: ваше любимое место в городе?
Не хотел никому говорить, а сейчас – сказал.

Девять тополей

Вот девять тополей стоят в одном ряду.
Зачем мне надо знать, что девять их, – не знаю!
Но я их сосчитал, как будто на посту
Стоящих, стройный ряд – не группу и не стаю.
И более того, когда случится мне
Еще раз здесь пройти, пересчитаю снова,
Как если был бы я уверен не вполне
В себе; быть может, в них? Ну да, а что такого?
Где девять, почему б десятому не быть?
Подвинулись чуть-чуть – и встал меж них десятый.
Ты спросишь: для чего? А чтобы удивить
Меня. Волшебный ряд, дымящийся, крылатый!

«Фабричный кирпичный район городской…»

Фабричный кирпичный район городской,
Унылая местность – и если какой
В нем дом приютится, то как он печален,
Как будто подавлен своею судьбой,
Его как бы нет, он почти нереален.
Живут ли в нем? Или пустой он внутри?
На окнах висят занавески, смотри,
И ящик, а в ящике этом цветочки –
О, желтые бархатцы, как янтари,
И ровно посажены, как по цепочке.
Неважно, что склады кругом, гаражи.
Цветочек, качайся, стекло, дребезжи,
Греми, грузовик, проноситесь, фургоны.
У жизни и здесь, в петербургской глуши,
Свои оправдания есть и резоны.
А кто говорит, что наскучило жить,
Его бы сюда привести, предъявить
Ему этот дом с задымлённым фасадом.
Есть чем утешаться, есть чем дорожить
И рядом с заводом, и рядом со складом.

В гостях

О смерти зашел разговор за столом,
И кто-то сказал, что когда бы комета
Грозила Земле – и всё сразу на слом
Пошло, то его бы устроило это,
А страшно, сказал, умирать одному.
И сказано было: лишить его слова!
И он, стушевавшись, спросил: почему?
Его пристыдили. И выпили снова.
Снежок под ногами лоснился, скрипя,
Чугунная тумба стояла, как в шлеме,
И я по дороге проверил себя:
Хотел бы я смерти нестрашной, со всеми?
Представил, что нет ничего впереди
У этого сада, ночного трамвая, –
И понял, что я по-английски уйти
Хотел бы, о гибели общей не зная.

Забывчивость

Всё куплю, а спички позабуду
Иль таблетку третью не приму,
Отвлеченный чем-то на минуту,
Позвоню, забывшись, не тому
И, себя ругая и жалея
И смущая стоном небеса,
Вспоминаю бедного Тесея,
Перепутавшего паруса.
А ведь он, несчастный, был моложе
И в подземном мраке победил
Минотавра дикого – и что же?
Черный цвет на белый не сменил!

Конец ознакомительного фрагмента.

На следующую страницу
Другие книги автора Александр Кушнер
Ваши рекомендации
Песни невозврата
Басни
Лирика (сборник)
Четверг пока необитаем
Жертвоприношение
Стихотворения. Проза. Театр (сборник)
Фотосинтез
Большое собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе
Упавшие зерна. Бегущие ландыши
Сказка про Женскую долю. И про Любовь, конечно