Наверное, многие сейчас счастливы. А мое сердце расколото на множество мелких кусочков. Кто-то в данный момент смеется, а я стою на краю могилы. Вернее, стою я возле свежего холмика и смотрю на сиротливые гвоздики, теребимые ветром. Такое чувство, что там я, а не он.
Как ты мог, Виталька? Как мог оставить меня одну? Почему ты так торопился жить?
— Фай, пойдем… — Рая тронула меня за плечо. — Все в автобусе, ждут тебя. В столовке обед остынет.
Говорить сил не осталось, кивнула и, с трудом оторвав взгляд от злосчастных гвоздик, поплелась за подругой.
Ад начался три дня назад, когда среди ночи зазвонил мой сотовый.
— Алло, — ответила машинально, сознание еще не проснулось.
— Фаина Раневская?
Думаете, шучу? Ничего подобного! Меня, действительно, так зовут. Так назвала меня мама, а фамилия досталась от папы вместе с отчеством Витальевна. Больше мне ничего от него не перепало, в том числе и воспоминаний. Витальке повезло больше — его еще и назвали в честь забившего на нас отца. Хотя, повезло ли? Сейчас я в этом сомневаюсь.
— Да. А кто это?
Голос в трубке мужской, грубоватый. Собеседник тяжело сопел, словно только что пробежал кросс.
— Майор Васильев, — представился мужчина.
Сердце предательски замедлило ход, в руках появилась слабость. Я едва не выронила трубку. Еще до того, как узнала, я поняла — с Виталькой случилось что-то страшное.
— Виталий Витальевич Раневский — ваш брат?
Ответить не смогла. Лишь кивнула и тут же услышала:
— Фаина Витальевна, вы меня слушаете?
Я опять кивнула, как болванчик, и хрипло выдавила:
— Да.
— С вашим братом произошло несчастье…
Он продолжал говорить, а меня заволакивал туман, лишая способности слышать. В уши словно вставили беруши, голова кружилась. Единственное, что слышала отчетливо, — биение собственного сердца, тяжелое и размеренное.
— Где он?
— В морге. Вам нужно утром приехать на опознание.
— Хорошо, приеду.
Вот и все. Виталька тоже бросил меня. Сначала мама, потом тетя Вера, а теперь он… Не осталось никого, только я и огромный чужой мир.
— Фай, слушай, может мне пожить у тебя? — Голос Раисы прорвался сквозь туман безотчетных мыслей, которые были моими спутниками последние три дня. — Как ты одна-то?
Я посмотрела на веснушчатое и доброе лицо подруги и затрясла головой.
— Не надо, Рай. Все нормально.
— Ты бы хоть поплакала, — она потерла покрасневшие от недавних слез глаза. — Так же легче.
— Не могу…
Я пыталась плакать, когда просиживала ночи у гроба, глядя на любимое лицо. Но глаза оставались сухими. Рыдало сердце, прощаясь со счастливой жизнью.
Я смотрела на брата и не могла наглядеться. Он как живой, только ужасно бледный. Лицо не пострадало в катастрофе. Оно единственное осталось нетронутым. Все остальное — переломано, искалечено. Патологоанатом сказал, что Виталька получил повреждения, несовместимые с жизнью.
Ненавижу мотогонки! Теперь ненавижу. Раньше любила смотреть, как гонщики стремительно несутся по пересеченной местности, прыгая с трамплинов, заваливаясь на бок на поворотах. Адреналин бурлил в моей крови, заставляя замирать от восторга.
Как я гордилась Виталькой! Он был одним из лучших — сильный, красивый. Чемпион России по мотогонкам. И где он сейчас? В сырой земле. Даже не в земле, а в песке.
— Рай, почему на кладбище песок?
— Что? — Подруга смотрела на меня непонимающе.
— Ну, почему там нет нормальной, качественной земли?
— Фай, ты что? Зачем об этом?.. — Из ее глаз опять закапали слезы. — Перестань…
— Почему все в жизни так по-дурацки? Как жить?
— Фай, поехали ко мне, — шмыгнула она. — Ну, как ты будешь одна? Поживешь немного с нами.
Как же она не понимает, что я не могу? Что же он один будет блуждать по квартире? Ведь говорят же, что дух усопшего еще сорок дней находится там, где жил.
— Не могу. Не переживай, со мной все будет в порядке.
Ее взгляд выражал недоверие. Она что же думает — я попытаюсь покончить с собой? Для этого, как минимум, нужно быть сильным человеком. А я трусиха, всю жизнь пряталась за спиной более сильного брата-близнеца. Он был даже больше, чем братом. Половиной меня. Все решения принимал он, а я безоговорочно подчинялась. Можно сказать, что он жил за меня.
Вспомнилось, как он заставил меня поступить в университет после окончания школы. Я хотела пойти работать, чтобы хоть чуть-чуть облегчить нам жизнь. Он остался непреклонен.
— Фаина, — он меня всегда так называл, когда сердился. В другие моменты я была Пипой. Это прозвище родилось с детства, когда он плохо выговаривал буквы, а меня, почему-то, все называли фифой. — Я смогу нас обеспечить. А тебе нужно учиться.
Он старался, чтобы я ни в чем не нуждалась, работал, как вол, и занимался спортом. Только благодаря ему я закончила экономический факультет, устроилась работать в банк и сейчас неплохо зарабатывала. А он… он разбился. Неужели это и было его предназначением в жизни — поставить меня на ноги?
Воспоминания прервали приглушенные рыдания. Я посмотрела на другой конец стола. Плакала Валюшка — девушка Витали. Наверное, ей тоже тяжело. Хотя, так, как мне, не может быть тяжело никому. Пройдет время, и она забудет моего брата, найдет себе другого. С такой-то модельной внешностью точно долго не останется одна. А кто мне вернет брата? Никто.
