20 сентября 1414 года в Пекин впервые привезли жирафа. Ведомый своим хозяином-бенгалийцем, жираф шествовал к императорскому дворцу сквозь толпы горожан, желавших поглазеть на диковину «с туловищем оленя, хвостом быка, с мягкими рожками на голове и шкурой, покрытой блестящими пятнами, точно это не зверь, а рыжее облако или мираж» – так описывал явление жирафа придворный поэт Чжэн Ду. Животное было признано безобидным и даже кротким – «его копыта не опасны для человека… он поводит глазами, точно лань, вызывая у видящих это изумление и восторг». Это был подарок императору от султана далекого Малинди в Восточной Африке, экзотический трофей одной из самых необычных и блистательных морских экспедиций за всю историю мореплавания, запечатленный на современной картине. В течение 30 лет XV века Юнлэ – император из новой династии Мин – отправлял в западные моря свои эскадры, дабы продемонстрировать могущество империи. Императорский флот был огромен. Первая экспедиция в 1405 году насчитывала около 250 судов и 28 тысяч человек команды. Флагманы – массивные суда-сокровищницы – многопалубные, в девять мачт джонки длиной 440 футов, были по новейшей методике того времени разделены на отсеки водонепроницаемыми перегородками и снабжены огромными рулями. Их сопровождали многочисленные вспомогательные суда – военные, а также везущие лошадей, солдат, провиант и воду. Связь осуществлялась посредством флажков, фонарей и барабанов. В состав экспедиции входили толмачи, сведущие в западных варварских наречиях, и летописцы, которым полагалось вести хронику событий. Провианта везли из расчета на год, дабы не зависеть от местных обстоятельств. Маршрут, пролегавший через самое сердце Индийского океана – из Малайзии в Шри-Ланку, определялся по компасам и астролябиям в огранке из слоновой кости. Говорили, что суда-сокровищницы, или «звездные плоты», настолько совершенны, что годятся для путешествия даже на Млечный Путь. «Наши паруса, плывут высоко, точно облака в небе, – указывал летописец. – День и ночь ведут они нас, скорые, точно звезды, по бешеным волнам». Командовал эскадрой евнух-мусульманин Чжэн Хэ, дед которого совершил паломничество в Мекку, также известный под именем Ма Саньбао, что значит «Три сокровища». Всего легендарных экспедиций было семь – шесть во время правления Юнлэ и еще одна в 1431–1433 годах. Каждая продолжалась два-три года и охватывала гигантские тер ритории в Индийском океане – от Борнео до Занзибара. Имея солидные средства защиты от пиратов, достаточные, чтобы захватить власть в иных землях, и большой груз товаров для обмена, китайские мореплаватели не преследовали ни военных, ни экономических целей, но главным образом стремились показать мягкую силу, уведомить прибрежные государства Индийского полуострова и Восточной Африки о могуществе Китая, избегая вступать с ними в конфликт. Не было и речи о военной оккупации или препятствиях для свободной торговли. Наоборот, гости всячески демонстрировали, что Китай скорее дает, чем забирает, – «отправиться в дикие земли… и преподнести им дары, дабы поразить их демонстрацией нашего могущества». Они везли с собой дары, рассчитывая поразить воображение дикарей, ввергнуть варваров в благоговейный страх перед величием заморской цивилизации. И расчеты их оправдались. Вскоре потрясенные послы из варварских земель потянулись с ответным визитом к Юнлэ, дабы выразить свое восхищение его империей, которая по праву занимает центральное место во вселенной. Заморские дары – драгоценные камни, жемчуг, слоновая кость, экзотические животные – служили не только символом признания превосходства Китая. «Число наших вассалов увеличилось, – читаем в хронике, – за счет стран на краю земли». Под краем земли летописец подразумевает окраины Индийского океана, хотя китайцы хорошо представляли себе, что находится за его пределами. К тому времени, когда европейские мореплаватели только начинали проникать в Восточную Африку, строя догадки о соединении океанов и возможных очертаниях континента, китайцы, похоже, успели все разведать. В XIV веке в Китае была создана карта, на которой Африка имеет форму треугольника с большим озером посередине и реками, текущими на север.
Через год после появления в Китае жирафа на берега Африки, за 21 тысячу морских миль от Пекина, прибыла иная сила. В августе 1415 года португальский флот, пройдя Гибралтар, взял штурмом мусульманский порт Сеута в Марокко, одну из самых надежно защищенных крепостей Средиземноморья, имеющую стратегическое значение. Покорение Сеуты ошеломило Европу. В начале XV века население Португалии перевалило за миллион, но экономика, основой которой было натуральное хозяйство и рыболовство, приносила слишком скромный доход. Бедность не позволяла королям чеканить собственные золотые деньги, несмотря на все их честолюбие. Король Жуан I, внебрачный сын Педру I, основатель Ависской династии, захватив трон в 1385 году, провозгласил независимость от соседней Кастильи. Кипучая энергия правящего класса должна была найти применение в новой военной кампании, представленной в духе средневекового рыцарства, как новый крестовый поход. Португальцам выпал шанс омыть руки в крови неверных, которым они с готовностью воспользовались. Грабежи и резня, продолжавшиеся трое суток, опустошили город, некогда подобный «цветку среди всех городов Африки» и бывший «ее вратами и ключом». Жестокая расправа над Сеутой дала понять европейским соперникам Португалии, что маленькое королевство сильно, энергично и находится на подъеме.
