Чертовски восхитительным образом
Герберт переносил эту смуглую
(а нам казалась такой недоступной
с высоты своих острых каблуков!)
Франсуа через порог мастерской,
к мотоциклам и совал ее прямехонько
в седло красно-алой «Гилеры».
С одного удара в лузу.
Герберт подходит к горну,
воскрешая забытый отцовский жар.
Он выковывает сперва ножку, затем
изысканный изгиб канделябра для
своей Франсуа. Алый цвет ее губ
и алый ногтей – это алый «Гилеры».
Она не слезает с седла мотоцикла, пока
мы всё порядком не разглядим.
«Эрбйр!» – окликает она Герберта.
Но Герберт уже загорелся, рука
тянется к следующей заготовке,
что лежит на стальной станине.
Слышал ли ты о камелиях? –
спрашивает он, он шепчет это
в мое раскаленное ухо, обжигая
меня своей щетиной.
Сорви мне один цветок для
моей Франсуа и сотвори-ка
нам наверху на чердаке какой-
нибудь свет! – Спустя год на
постели Герберта оправляется
от родов совсем иная женщина,
у нее ласковые глаза: Да, я
хотел бы стать таким, как он.
