Читать онлайн полностью бесплатно Игорь Губерман - Закатные гарики (сборник)

В оформлении книги использованы наскальные рисунки древних евреев

Ушли и сгинули стремления,

остыл азарт грешить и каяться,

тепло прижизненного тления

по мне течет и растекается.

1

Уже вот-вот к моим ногам

подвалит ворох ассигнаций,

ибо дерьмо во сне – к деньгам,

а мне большие гавны снятся.

2

К похмелью, лихому и голому,

душевный пришел инвалид,

потрогал с утра свою голову:

пустая, однако болит.

3

Я не искал чинов и званий,

но очень часто, слава Богу,

тоску несбывшихся желаний

менял на сбывшихся изжогу.

4

Вчера взяла меня депрессия,

напав, как тать, из-за угла;

завесы серые развесила

и мысли черные зажгла.

А я не гнал мерзавку подлую,

я весь сиял, ее маня,

и с разобиженною мордою

она покинула меня.

5

Слежу без испуга и дрожи

российских событий пунктир:

свобода играет, как дрожжи,

подкинутые в сортир.

6

Когда остыл душевный жар,

а ты еще живешь зачем-то,

то жизнь напоминает жанр,

который досуха исчерпан.

7

Я в зеркале вчера себя увидел

и кратко побеседовал с собой;

остался каждый в тягостной обиде,

что пакостно кривляется другой.

8

Это был не роман, это был поебок,

было нежно, тепло, молчаливо,

и, оттуда катясь, говорил колобок:

до свиданья, спасибо, счастливо.

9

На любое идейное знамя,

даже лютым соблазном томим,

я смотрю недоверчиво, зная,

сколько мрази ютится под ним.

10

Когда бы сам собой смывался грим

и пудра заготовленных прикрас,

то многое, что мы боготворим,

ужасно опечалило бы нас.

11

Надежды огненный отвар

в душе кипит и пламенеет:

еврей, имеющий товар,

бодрей того, кто не имеет.

12

Уже мы в гулянии пылком

участие примем едва ли,

другие садятся к бутылкам,

которые мы открывали.

13

Еврей опасен за пределом

занятий, силы отнимающих;

когда еврей не занят делом,

он занят счастьем окружающих.

14

Казенные письма давно

я рву, ни секунды не тратя:

они ведь меня все равно

потом наебут в результате.

15

Вижу лица или слышу голоса —

вспоминаются сибирские леса,

где встречались ядовитые грибы —

я грущу от их несбывшейся судьбы.

16

Мне слов ни найти, ни украсть,

и выразишь ими едва ли

еврейскую темную страсть

к тем землям, где нас убивали.

17

Покуда мы свои выводим трели,

нас давит и коверкает судьба,

поэтому душа – нежней свирели,

а пьешь – как водосточная труба.

18

Зачем-то в каждое прощание,

где рвется тесной связи нить,

мы лживо вносим обещание

живую память сохранить.

19

Я искренне люблю цивилизацию

и все ее прощаю непотребства

за свет, автомобиль, канализацию

и противозачаточные средства.

20

Я даже мельком невзначай

обет мой давний не нарушу,

не выплесну мою печаль

в чужую душу.

21

Мы столько по жизни мотались,

что вспомнишь – и каплет слеза;

из органов секса остались

у нас уже только глаза.

22

Нам не светит благодать

с ленью, отдыхом и песнями:

детям надо помогать

до ухода их на пенсии.

23

Не знаю блаженней той

тягостной муки,

когда вдоль души по оврагу

теснятся какие-то темные звуки

и просятся лечь на бумагу.

24

Когда наплывающий мрак

нам путь предвещает превратный,

опасен не круглый дурак,

а умник опасен квадратный.

25

Есть люди – пламенно и бурно

добро спешат они творить,

но почему-то пахнут дурно

их бескорыстие и прыть.

26

Высок успех и звучно имя,

мои черты теперь суровы,

лицо значительно, как вымя

у отелившейся коровы.

27

Не сдули ветры и года

ни прыть мою, ни стать,

и кое-где я хоть куда,

но где – устал искать.

28

Всюду ткут в уюте спален

новых жизней гобелен,

только мрачен и печален

чуждый чарам чахлый член.

29

Заметь, Господь, что я не охал

и не швырял проклятий камни,

когда Ты так меня мудохал,

что стыдно было за Тебя мне.

30

Вольно ли, невольно ли,

но не столько нация,

как полуподпольная

мы организация.

31

А жалко мне, что я не генерал

с душою, как незыблемый гранит,

я столько бы сражений проиграл,

что стал бы легендарно знаменит.

32

В одной ученой мысли ловкой

открылась мне блаженства бездна:

спиртное малой дозировкой —

в любых количествах полезно.

33

О помощи свыше не стоит молиться

в едва только начатом деле:

лишь там соучаствует Божья десница,

где ты уже сам на пределе.

34

Здесь я напьюсь; тут мой ночлег;

и так мне сладок дух свободы,

как будто, стряхивая снег,

вошли мои былые годы.

35

На старости я сызнова живу,

блаженствуя во взлетах и падениях,

но жалко, что уже не наяву,

а в бурных и бесплотных сновидениях.

36

Из века в век растет размах

болезней разума и духа,

и даже в Божьих закромах

какой-то гарью пахнет глухо.

37

Уже порой невмоготу

мне мерзость бытия,

как будто Божью наготу

преступно вижу я.

38

Сегодня многие хотят

беседовать со мной,

они хвалой меня коптят,

как окорок свиной.

39

А все же я себе союзник

и вечно буду таковым,

поскольку сам себе соузник

по всем распискам долговым.

40

Чувствуя страсть, устремляйся вперед

с полной и жаркой душевной отдачей;

верно заметил российский народ:

даже вода не течет под лежачий.

41

Жалеть, а не судить я дал зарок,

жестока жизнь, как римский Колизей;

и Сталина мне жаль: за краткий срок

жену он потерял и всех друзей.

42

Покрыто минувшее пылью и мглой,

и, грустно чадя сигаретой,

тоскует какашка, что в жизни былой

была ресторанной котлетой.

43

Ругая жизнь за скоротечность,

со мной живут в лохмотьях пестрых

две девки – праздность и беспечность,

моей души родные сестры.

44

На старости я, не таясь,

живу, как хочу и умею,

и даже любовную связь

я по переписке имею.