Во времена порабощения планеты гигантскими осьминогами человечество перекочевало под землю. Туннели простирались на множество километров под тоннами холодной и сырой земли.
Уныние, царившие в тех местах способствовало постоянной депрессии и психическим расстройствам, которые в свою очередь приводили к самоубийствам. Тяжёлый воздух обволакивал и уносил в самую пучину кошмара.
Запах плесени и гнили сливался воедино и представлял собой ужасный смрад. Постоянные крики и плач младенцев раздражали. Люди страдали кислородным голоданием.
Понятие жизненных ценностей стёрлось напрочь. Кодексы перестали существовать, постоянные распри, драки и грабежи стали эквивалентыми слову ,,существование,,. Бледные, худые лица, напоминавшие собой мертвецов без остановок, сновали туда-сюда.
Философия жизни стала представлять из себя нечто, способное лишь ещё больше добить тебя. Мрачные коридоры подземелий и тусклый свет свечей, стоящих на замшелых бочках, порой приятно согревали душу, ибо стали родными за прошедшие годы.
Единственным утешением в этой пучине отчаяния были книги, которые ещё не утратили своего смысла. Перелистывание пожелтевших от времени страниц, освещаемых лампадами, помогало абстрагироваться. Отдалённый гул железнодорожных путей лишь придавал этому месту ещё более унылую атмосферу. В отдалённых углах подземелий, где свет специально не размещался, находились склепы. И одна только мысль о том, что трупы покоятся где-то рядом сводила с ума. Распорядка дня не было, счет времени давно перестали вести, большинство жителей лежало на грязных и холодных нарах, дожидаясь своего конца. Каждый день люди сходили с ума, а диагноз ,,паранойя,, стал совсем обыденным. Однако постоянные голоса в голове были далеко не самым мрачным. Больше пугали вылазки учёных на поверхность. Из пятидесяти человек возвращалось максимум десять, и то их лица и конечности были изуродованы. Каждую экспедицию они приносил оттуда конечности этих тварей, склизкие и дурно пахнущие.
