Они были одними из первых переселенцев с планеты Земля. Те, кто устремились в Новый Мир, связывая свое будущее, будущее своих детей с этим Миром.
Рекламные проспекты обещали планету Рай, где вечно царило лето, красивые живописные пейзажи, теплый океан! На планете Рай не было крупных хищников и полностью отсутствовали какие-либо аборигены, разумной жизни на планете Рай не было.
Космический корабль «Москва» с переселенцами летел в автоматическом режиме, ничто не предвещало беды. Когда оставалось совсем немного до планеты Рай, в шаге от Рая корабли охранения покинули корабль с переселенцами. Были обнаружены боевые корабли рептилоидов, которые готовили засаду.
Но хитрость рептилоидов удалась: как только боевые корабли Имперского космофлота покинули транспорт «Москва», на него вероломно напали рептилоиды, был короткий бой, и все переселенцы оказались во власти новых врагов Звездной империи русских. Рептилоиды вывезли пленных с корабля «Москва» на неизвестную планету земного типа и поместили в специальный лагерь для пленных, где был небольшой гарнизон рептилоидов.
Через несколько месяцев на планете Серафима, как окрестили переселенцы свою планету, в честь предводительницы восставших, вспыхнуло восстание, и земляне перебили рептилоидов, обретя долгожданную свободу.
Несколько лет переселенцы на планете Серафима готовились к прибытию рептилоидов, но они, казалось, перестали существовать.
Новое поколение людей уже считали планету Серафима своим домом. Переселенцы построили свой первый город и государство Новая Россия, но оказалось, что на планете Серафима есть и другие люди. Неизвестная раса людей вероломно напала на один из отдаленных поселок Новой России, убили всех мужчин и увели с собой всех женщин и детей.
Наступило время долгого противостояния…
Никита Озеров родился и вырос на Серафиме, это была его планета, это был его дом! Конечно, он знал историю их цивилизации…
Никита жил в большой станице, на краю огромного девственного леса. Станичники охотились в лесу, бабы собирали грибы и ягоды. А еще из леса редко, но метко выскакивали Дикие – племя варваров, воинов, охотников и, поговаривали, людоедов. Когда-то, давным-давно, станичники преследовали Диких, уведших в полон любимую дочь атамана, шли упорно, но нашли только стоянку с потухшим костром, а еще разбросанные обглоданные человеческие кости. Допросить Диких не удавалось, они не сдавались живыми, а если попадали в плен – находили способ покончить с собой. Последний раз пленили израненного воина, связали, охраняли день и ночь, так тот откусил себе язык и захлебнулся своей кровью.
Сегодня была очередь Никиты идти в лес и проверять общие силки. Кто-то повадился красть попавшуюся добычу из капканов и силков. Это могли быть свои, могли быть Дикие и мог быть Медведь-лесовик, хранитель лесных жителей. Последнее Никита отмел, Дикие уж если воровали, то сразу много, с набегом, поджогами и прочим безобразием, а вот свои… Был у Никиты на подозрении один любитель горилки, Кузьма с вечно слезящимися глазками и сизым носом…
Никита проверил один капкан, второй – нетронутые, пустые, пошел дальше, к своим силкам и… ну так и есть! Ну что ж за напасть! Вот еще вечером в силки кто-то попался – трава еще примята, да как – на кроля похоже, эх… сами силки были разрезаны, а кроль отсутствовал. «А чтоб тебя приподняло да прихлопнуло, чтобы ты своей горилкой подавился, век тебе вареников жена чтоб не варила!» – послал он в мыслях страшное проклятие Кузьме. Вслух опасался – Никита отошел уже далеко от края леса, не захотел обнаруживать себя. «Ладно, я вот те вернусь, пошукаю кролью шкуру у тебя в хате, голубь… сизоносый!» А что делать? Пришлось чинить силки и идти дальше – в прошлый раз он приметил индеек – тогда они испугались и улетели, но помет и обломанные крупными птицами ветки подсказали опытному охотнику, что птицы часто сюда прилетают.
И точно – на старой сосне на нижней ветке сидела жирненькая пестрая индейка. Охотник, затаив дыхание, вытащил лук, прицелился, выстрелил – индейка дернулась (почему-то в мою сторону – отметил механически Никита) и свалилась вниз. Никита поднял птицу и ошеломленно увидел вторую торчащую из тушки стрелу, с чужим оперением. Краем уха он услышал легкий шум с другой стороны поляны и инстинктивно отпрыгнул, упал, перекатился по поляне и нырнул в спасительный кустарник, укрылся за колодой дерева. А вслед ему летели со свистом стрелы… Одна даже пробила рубаху и пригвоздила ее к колоде. Никита притаился, вытащил нож и стал напряженно слушать. Тишину нарушил шорох ветвей, и на него набросился с ножом… воин Диких.
Боролись недолго. Воин оказался быстрым, юрким, гибким, но Никита был и выше, и крупнее, и скоро он уже перехватил инициативу, оседлал Дикого, выбил из его руки нож и повернул лицом вверх. Удар в кадык должен был закончить дело, но… кадыка у Дикого не оказалось, зато под рукой Никиты оказалась упругая девичья грудь. «Девка!» – изумился Никита. Дикарка лежала на спине, извивалась, пыталась вырваться, но он прижимал ее крепко. Та шипела, таращилась не него ненавидящими глазами, а потом, поняв, что попалась совсем, прищурилась и откинула назад голову. Она смотрела в небо, будто прощалась, и Никита понял, что она ждет удара ножом в горло…
