Майский Петербург приближался к белым ночам. Утреннее солнце спешило вырваться из-за горизонта и не торопилось вечером обратно. Прибавилось работы птицам, – удлинилось их певческое время. А самые смелые дачники оставались ночевать в своих, еще не готовых к новому сезону, загородных домиках.
Юрий никак не мог уснуть. Не потому, что за окном было светло, – к этому он привык и, наоборот, любил такое время. Спать не давали мысли о дневном звонке из канцелярии мэра города. Звонил помощник градоначальника по строительству и приглашал главного архитектора (им был Юрий Петрович Черский) в Смольный.
Юрий догадывался, о чем пойдет речь. Месяц по городу ходили небеспочвенные слухи о планах установки на Васильевском острове очередного «шедевра» московского скульптора Ретелли.
Этот проект появился на страницах профессиональных журналов. На высоком пьедестале возвышалась огромная фигура Петра I. Расставив руки, подобно известному памятнику Иисусу в Рио-де-Жанейро, он устремлял строгий взор в сторону Финского залива. За спиной Петра возвышалась мачта старинной каравеллы с многочисленными предметами мореходного искусства.
Скульптура вызывала противоречивые чувства у главного архитектора. Во-первых, она напоминала Петра, установленного по проекту Ретелли на Москва-реке. Во-вторых, смущало нагромождение мореходных устройств и предметов за спиной основателя города. И, наконец, выбор места для установки памятника являлся, на взгляд архитектурного сообщества города, не совсем удачным, – площадка перед гостиницей «Прибалтийская» со стороны залива. Здесь лучше смотрелась совсем другая скульптурная группа. Предлагались интересные проекты молодых и талантливых зодчих.
Юрий, анализируя новую архитектуру и скульптуру двух столиц, приходил к неутешительному выводу. Не столько в области архитектуры (здесь как раз было много хороших разработок), сколько в сфере современного скульптурного искусства. Многочисленные споры и дискуссии с градостроительным Советом города часто разрешались не в пользу воззрений главного архитектора и его единомышленников: начиная от мест установки памятников, кончая видом монументов.
В этой связи (мысли Юрия переместились на юг) приятно удивляла и радовала Одесса, где Юрий побывал прошлым летом. В городском сквере на Дерибасовской расположился на скамейке Леонид Утесов. Можно присесть рядом. Сфотографироваться с кумиром, послушать записи его песен.
Бронзовый Уточкин застыл с самолетом в руке на лестнице, ведущей на второй этаж в кинотеатр «УточКино». Известный летчик рядом с тобой. Можно дотянуться рукой до самолета и мысленно взмыть в безоблачное одесское небо.
На причале морского вокзала стоит молодая женщина с ребенком на руках. Это жена моряка, провожающая мужа в дальний поход. Из динамика доносится известная мелодия «В тумане скрылась милая Одесса». Ты стоишь рядом с ожившей бронзовой морячкой и проникаешься ее тревожными чувствами.
«Вот это и есть настоящее искусство! Искусство для человека! – думал Юрий. – „Человечная“ скульптура, вплетающаяся в ткань жизни города».
Стрелки настенных часов приближались к полуночной отметке. Юрий погружался в майский сон. Тот уносил архитектора в какой-то неизвестный и, в то же время, чем-то знакомый город. Теплый ветер ласкал уставшее от северных холодов тело. За кромкой причала, на месте старого маяка, возвышалась огромная, как Родосский Колос, фигура Петра I с распростертыми руками. На одной из них сидела молодая женщина и, устремив взгляд в морскую даль, махала платком. На другой руке стоял загорелый мужчина средних лет в форме летчика. Он с трудом удерживал самолет с вращающимся пропеллером и кричал: «Сешат! Останови неразумных! Ты слышишь меня, Сешат?»
СЕШАТ (1-я встреча)
Сешат спала в эту ночь крепко. Проснулась отдохнувшей и жизнерадостной. Вчера выдался хороший день. Она много успела сделать. Ее отец – Бог Тот – был доволен своей дочерью-красавицей. Поручений у нее было много, и она все их исправно выполнила. Сешат подсчитывала военные трофеи войск Сулеймана Великолепного после успешного сражения на полях южной Европы. Записывала годы жизни фараона Рамзеса. В середине дня зафиксировала в летописи акт террора, происшедшего в Америке с двумя башнями – близнецами.
Сешат не смущал разрыв во времени при фиксации различных событий на планете. Она не терялась, перескакивая из Раннего Времени (десять тысяч лет до новой эры) в Среднее (Рождение Христа) или Последнее Время (двадцать первый век).
Отец – Бог Тот учил ее мастерству управления миром. Он неоднократно говорил Сешат,, что боги вечны. Они находятся вне времени. Для богов не существует прошлого, настоящего и будущего. Время для них едино и вечно, как жизнь самих богов, не имеющая конца.
Сешат поручались ответственные участки покровительства: письменность и геометрия, архивы и искусство счета, составление строительных планов и архитектура, зодчество и генеалогия фараонов. Семиконечная звезда над ее головой символизировала основные направления работы Богини. А шкура пантеры, накинутая поверх рубашки, должна была подчеркивать повадки этого зверя: скрытность и быстроту, силу и дерзость, остроту глаз и мягкость походки.
