Читать онлайн полностью бесплатно Наташа Корнеева - Забытый клоун

Забытый клоун

Наташа, вы необыкновенно талантливы. Прочитав все, что есть у Вас, мне понравилось все. Даже мат, он вписывается в Вашу поэзию удивительно органично. Но именно сегодня мне открылась Ваша другая сторона.

© Наташа Корнеева, 2021


ISBN 978-5-0053-5898-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Другие пироги

мне повезло  потрогать пустоту,
вселенную заткнувшую за пояс,
через нее за поездом шел поезд,
там кожу, как с березы бересту,
за слоем слой  до самой сердцевины,
соленым смехом раны залепив,
снимали, не обрезав пуповины,
не возводя  себя в  суперлатив.
но там теперь другие пироги
пекутся в электрической духовке,
китайские на плечиках обновки,
отдали богу обжигать горшки,
в местах отхожих,  заменив биде,
бумаг рулоны,  мыло, полотенце,
вылизывают тщательно везде,
и на себя не могут наглядеться
в зеркальность  гладко выбритых яиц,
сосут взахлеб,  сосут  благоговейно,
уткнувшись носом  в ямку ягодиц
того, кто больше не "блюет портвейном".
и я там был,  испытывал оргазм,
и колотил об угол дома  душу,
пока не понял, что мне ссали в уши,
используя меня, как унитаз.
мне щекотали ершиком нутро,
мне забивали горло под завязку
божественной комедиальной смазкой
из бутылька с нашлепкой «божество».

Весенний снег (Казематы)

а  ты мне нужен, просто, ни зачем.
такой, как есть,
такой, каким не будешь,
вокруг меня  чужие ходят люди,
и плач чужой, и инородный смех,
а за окном моим весенний снег
хлопочет и встречает март безусый,
как снеговик растаял человек,
безвкусицу оставив после вкуса.
отшепчет март, прошелестит апрель,
разденет май сирень до сарафанов,
а я не знаю, как  дышу теперь,
но знаю, что  дышать не перестану
на автомате углекислый газ
в обмен на кислород отдам листочкам,
и постараюсь чтоб ни в бровь, но в глаз,
и если не строкой, то многоточием.
добить в себе того, кого люблю,
но нихрена похоже не выходит,
в который раз так беспардонно лгу
сама себе "при всем честном народе",
умение истерик избежать
еще не есть   свободное падение,
и, понимаешь, мне ведь наплевать,
обычный рифмоплет ты или гений.
и я, как снег, перетеку в ручей,
и понесу к реке попутный мусор,
да что ж такое? тысяча чертей!
ты нужен мне,
но
нах*й ты мне нужен?

Только радость

рассортировано лицо,
губам – улыбку, горечь – взгляду,
под взгляд – походную помаду,
небрежность легкая трусцой
от пяток до седой макушки,
волос секущиеся стружки,
по переносице веснушки,
в наполовину полной кружке
аперитив сверхзвуковой,
и пересортица внутри -
несоответствие снаружи,
учет давным-давно не нужен,
стирают в лужах снегири
в кровь перепачканные грудки,
насквозь прокусаны минутки,
между мишеней промежутки
неодинаковы, свет хрупкий
едва маячит впереди,
крапленое "не уходи"
расплющит бабочек в ладошке,
игра без кнопок на гармошке
не в  радость … , мать ее ити,
хрипит, пинком под зад подначит
бравурное "не надо сдачи",
и высокочастотно  плачет
в висках  "я жить хочу иначе",
но …ночь-фонарь-и-мотыльки.

Когда-нибудь попробую и я

когда-нибудь попробую и я
что это значит – взять и умереть,
вот я была и больше нет меня,
и никогда уже не будет впредь,
и пустота, заполненная мной,
скучать не станет, если вдруг уйду,
нелепо выглядит замок дверной
и ключ, не подходящий ни к чему,
чужие люди мой наполнят дом,
поставят в место новое кровать,
присядут на минутку за столом,
чтоб больше никогда не вспоминать
меня,
еще живущую во всем:
и в этих стенах, подранных котом,
и в зеркалах, и за большим окном,
и в небе, за невымытым стеклом,
и в скрипе постаревших половиц,
в искусственной пластмассовой сосне,
на фотокарточках, в каракулях страниц,
в забытом мной моем нелепом сне,
в моей смешной, но преданной любви,
к тому, кого не знала никогда,
когда -нибудь придется мне пройти
последний шаг отсюда в никуда

День психовал

день психовал,
процесс дискриминаций
не диктовал решения проблем,
спускался с гор курс бородатых акций,
и горы оставались не у дел,
шел на развал восточного базара
откормленный стареющий баран,
и чья-то машка, но без самовара,
крутила лотерейный барабан,
отцвел каштан,
заварен чай зеленый,
и, втихаря, в скучающем дворе
трепались на веревках, как знамена,
пеленки с детским трепетным амбре,
зевал старик
беззубо-одиноко,
лениво кот валялся возле ног,
и, одурев от пряностей востока,
чихал и фыркал под столом щенок,
я там была,
когда мне было двадцать,
я там жила недолгие семь дней,
и, помню, не хотела возвращаться
в страну снегов, тоски и снегирей
от миндаля в крупинках мелкой соли,
от непонятных и чужих людей,
от узких улиц,
моря и магнолий,
но почему – не знаю – хоть убей.

Зима

зима, зима…
и пауза в словах,
многозначительна снегов холодность
на улице, во мне и в моих снах,
исходников расходных безысходность,
снуют по мерзлым веткам воробьи,
чирикают  о всякой канители,
и как-то глупо думать о ту би,
ту би  или не ту, ну, в самом деле,
зима, зима…
паскудная пора,
да ерунда, сезонная подробность,
обычный лед в обычности ведра,
пришедшего от времени в негодность,
и тут уж хоть крути, хоть не крути,
но и весной того, что не успели,
нам не успеть, растает снег, ручьи
домоют что не вымели метели,
зима.. зима..
спокойна, как мертвец,
меланхоличность дров и непригодность
ни черных древ, ни пастбищ для овец,
ни вычурных лошадок иноходность,
я разбиваю взгляд, до глубины
зимующей пытаясь доглядеться
осколками зрачков  в  глаза зимы,
она мне лед прикладывает к сердцу,
и замирает весь круговорот,
я из ледышек складываю слово,
направо слева и наоборот,
На следующую страницу
Другие книги автора Наташа Корнеева
Ваши рекомендации