Башмак совсем прохудился, проклятый сапожник говорил, что починил на совесть и можно проходить до зимы. Врал гнида, хорошо, что оказался растяпой, и пока отвернулся убрать инструмент, монета, которой была оплачена работа, ловко вернулась к хозяину. Борек улыбнулся своим мыслям, сухая кожа на растрескавшейся губе лопнула. Он попробовал унять зудящую боль, облизав болячку, но сделал лишь хуже. Как хотелось пить, вчерашние посиделки на постоялом дворе давали о себе знать. Эх, догадаться бы взять побольше воды. Да куда там, кто ж знал, что он заплутает на дороге, которой сто раз без малого ходил до этого, а всё проклятая луна, спряталась за тучи, и не видно ни зги.
До Талайского тракта он должен был дойти засветло, но стемнело давно, а лес всё не кончался. Кругом чернильная тьма, вытяни руку, кукишь не увидишь, но упрямство великая вещь, Борек шёл вперёд, надеясь, что правильно выбранное направление всё равно выведет из чащобы.
Внезапно справа треснула сухая ветка и послышалось хлопанье крыльев, филин полетел на ночную охоту.
Борек поёжился, ему вдруг стало не по себе, вся его уверенность и бравада куда-то делись. Он ясно осознал, что бредёт неизвестно куда, один в кромешной тьме, посреди леса. По спине поползли мурашки, меж лопаток мышцу словно свело, почудилось словно смотрит кто-то. Он обернулся, и увидел только черноту, никаких хищных жёлтых глаз, но это не успокоило, внезапно захотелось ощутить сзади крепкий тыл, а не бесконечный мрак.
Он сощурился, до боли всматриваясь вперёд, и толи почудилось, толи взаправду показалось что левее тропы, стена леса светлее. Борек сделал несколько осторожных шагов в том направлении. Белёсое облако окутало ствол дерева, форма такая интересная, словно маленький человечек, туман, ну что ж, всё лучше, чем непроглядная тьма.
Выставив перед собой руки, Борек осторожно продвинулся вперёд, надо идти на северо-запад, и рано или поздно выйдешь на тракт, или на худой конец к пустоши за городом. Только чёрт разберёт где тут север где запад, луны и звёзд не видно, кругом стена деревьев.
Эх.. надо признать, ты заплутал – произнесённое вслух, это признание стало весомей, словно отрезало тщетные попытки самообмана, – надо искать место для ночлега, ну или дождаться, когда эти треклятые тучи разойдутся и можно будет определить своё место положения..
Вдруг потянуло дымом. Борек принюхался, не показалось ли, но нет запах становился всё отчётливей. Это отрадно, где дым там костёр, где костёр там люди.
Ноги сами понесли вперёд, скоро и правда, тьма стала отступать, а вместо неё на ветви легли охристые блики. Перед Бореком открылась опушка, а дальше с десяток изб и церквушка чернели на фоне зарева от костра, посередине деревни.
– Видно праздник какой-то, это я удачно зашёл – он уже предвкушал как накинется на горячую похлёбку и запах прелого сена в сарае, где ляжет спать. Что-то нет только никого, где все?
– Тять, а ты тоже на проповедь пришёл? – слева раздался тоненький робкий голосок – отклонив ветвь рябины, на Борека смотрела худенькая белобрысая девчушка в длинной рубахе, подвязанной верёвкой. Он от страха чуть в штаны не припустил, что ж за ночь.
– Нее – протянул он осторожно – что за проповедь ночью-то
– А дядька Поликарп, голова наш, всех в церкву позвал, говорит антихрист идёт и царствие его.
