Прескриптум 1
(версия Прескриптума 1 от 26.05.2017)
Текст, оформленный как роман «За гвоздями в Европу», представляет собой самый ранний, самый наивный, самый по-настоящему графоманский вариант произведения, которому «уютно» только в окружении защитительных кавычек. У охранников по паре бицепсов и кряк-крюк: левой вниз-справа вверх! Если, конечно, владельцы не фигурные птички.
В данном случае я веду себя подобно Хоме Бруту из Вия. Если помните, гоголевский философ Хома считал, что обезопасил себя от поганой нечисти, нарисовав вкруги себя, мелом, окружность: надутый пузырь личной безопасности. Не мыльный – вселенский. Но концы не забыл замкнуть. Хоть и торопился. Любуйтесь, твари.
Моськайте клацками, а я посмеюсь слоном.
Понимая ситуацию, и видя риск, на который иду – а точно не поздоровится, если книжка попадёт в руки активиста недоброжелателя, – тем не менее, я во вторый раз публикую эту придурковатую баланду: в ней укроп – не укроп, вата – не вата, а русо Петрушко, Банана Великана, кокос подсеквойный, кетчуп помойный: кислый, тошнотный, хуже глюкозы с луком.
В общем, дрянь несусветная. Но так продирает, если по полной ложке! Аж неясно: то ли полный тупец, то ли автор – маргинал: типа Бэ Джонсона. То ли он скособоченный литературный Хокинг, простите, не хотел. Или бозон Хигса. Всем перечисленным на правила наплевать. Всем, ибо они из наглосаксов.
Наглосаксам, являющимся на самом деле равноправными единичками человеческого мира, их неумное высокомерие не мешает претендовать на избранность их Богом.
Как минимум, они вроде гироскопических «слабосил Кориолиса», они катят бочку на центростремительное мироустройство Земли. Мелко раскачивая её, они занимают любые щели, бреши, трещины, провоцируя на ответное то неджентльменское, а то пассивное, кухонное противостояние. Они пытаются вправить скромно помалкивающему Богу своё понимание ситуёвины.
Выкруживаю – что сам толком не знаю – из древнего текста сознательно: второй оборот пошёл.
И, надеюсь, он станет последней попыткой: в таком именно: в несовершенном, в эскизном виде.
А, может, и ещё когда-нибудь рискну: кто его знает: вдруг понравится испытывать терпение литературного Божка, звать которого Никак, кажется древнегреки имени ему не дали… Но, щас проверю… Где она эта вредная Вики… Педия эта… онлайн. Роюсь…
Нашёл в интермусорке. Без Вики. Жаль. Неплохая всётки тётка: всем даёт. А и то хлеб. Читаю…
…Мельпомена, Талия – трагедия и комедия? Эти что ли?
Или вот: Афина. «Искусствами заведует»… да, это моё. «Духовной деятельностью» – ну это сильно мимо.
Братцы! Но это ж всё дамы! Дайте мужика: хотя бы с маленькой, хотя бы с греческой, отвернитесь, пипиской…
Вот, нашёл: Аполлон! Да-а-а, пиписка действительно никакуща. Несерьёзно это как-то всё. Но покровительствует. Творческой деятельности. Сеятельной Деятельнице? С сильным натягом, но годится… Сами любим сеять. Жать меньше. Жрать больше. Зажимать в углу – почему бы и не зажать, если дают. Не срок. Нет. Просто тело, взять, молодое, зелёное. «Особая роль в судьбе Миллера», это откуда? Ах Аствацатурова зацепил. Нечаянно, прости, Андрюша. Ага, вот: «считается главой девяти муз»: Мельпомену, значит, с Талией… возглавляет… знаем-знаем: кто возглавляет, тот и имеет. Сплошной разврат в Греции. И звать этого парня по-малоазиатски Апелюном. Ну это уже ни в какие ворота не лезет.
Апелюн!
Ха, ха и ха.
Не серьёзно это.
Нет, в общем, серьёзного божка у графоманов: таков итог. Музы – ну их к чёрту: раслительницы пишущих. Игруньи. Потаскушки.
Никто графоманов не возглавляет. Это и хорошо.
Никто толком графоманам не покровительствует. Это и здорово, привет Америка, да здравствует анархия.
Таки и плевать на них, на мраморных… тьфу, с обломышами, с пиписками. Нам нужен Хер, а не Пиписка. Миллер, а не Мюллер… с руной в петличке, ага: «сруной».
Будем же, в таком случае, анархистами, и наплюём с высокой русской колокольни на всемирное искусство литературы! Якобы всемирной. Якобы литературы. Будем графоманить по-прежнему! Как Миллер, без плана, ему можно было. И мы сможем без плана. Без плана легче, без идеи – стократ.
Вот и думаю, и сомневаюсь: вдруг на старости снова приспичит: окунуть мордохарию в «написарскую молодость»: врастопырку, но шуструю: как жизнь кузнечиков по Дарвину.
Отчего вот они – кузнечики – выпиликивают на ногах-скрипках странную, явно жизнеутверждающую музыку? А оттого, поди, что внимания от дам хотят… дамхотят… от дам котят… приехали, голубчики, вылазьте, игра удалась. А удастся, то и тренькнуть… по струне… да, да, по той самой… у подошедшей датьхотящей сыграть с ней… партейку. Жизнеутверждаться буду с ней. Тренькать. По струнам. Пока не надоест. Однако. Князь не успел сходить прикурить. И почему я так же делаю, тренькаю: вроде кузнечика, а сам человек?
А Достоевский – человек, или машина?
Дарвин явно из обезьян: сам так решил, не мы.
Диккенс – писатель, нудист от «нудноват», но читабелен, чёрт лохматый.
Ньютон – математический философ равно зачинатель физики, а пишет научные труды – как сценарии рожает: диалоги так и прут. Умные все.
