В этот раз я хотел получить что-то более светлое, но…
Я стою у старого цветочного супермаркета и наблюдаю за парнем на той стороне дороги. Он перебирает в своих заледенелых руках что-то более нелепое, чем он сам. Я не могу рассмотреть, что именно, это легко умещается в его ладони и перекатывается с одних пальцев на другие. Волосы с правой стороны легко спадают на лицо и прикрывают почти половину. Потертая коричневая куртка с широкими плечами и рваные ботинки, – мне этого было больше, чем достаточно, чтобы понять, с чем я имею дело. Сидя на этих бетонных ступенях, он явно думал о чем-то, что давно уже перестало иметь смысл. Он беспрестанно прокручивал у себя в голове моменты, что покинули его жизнь, людей, что были в тех моментах, диалоги, встречи, взгляды, слова, так и не сказанные кому-то, пасмурное небо, колени девушки, старую квартиру, где был не одинок, потерянную сотню и свою потерянную мечту. Он думал, что у него больше ничего не осталось, казалось, ему больше не за чем существовать, он стал бессмысленным в этом мире, он утерял свои цели и себя. И вместо того, чтобы вспомнить, что вдохновляло его ранее, он вспоминал то, что убивало его.
Я знал это все наперед. Мне не нужно было сидеть и часами выслушивать унылые речи о том, насколько он несчастен и как много он упустил. Вся эта картина моментально вставала у меня перед глазами, стоило мне только мельком кинуть на него взгляд. Вся нелепость в том, что это понял бы каждый, стоило им хотя бы на немного отойти от своих призраков. Еще более нелепое было то, что это никому не было нужно.
Время поджимало и нужно было идти к этому парню. Я накинул свой любимый бежевый плащ на плечи, зажевал мятную жвачку и перешел дорогу. Минуты три я стоял прямо над ним и совсем не был замечен, думал, что было бы хорошо, если бы уже не надо было заводить никакой разговор и затевать разные игры, ведь его руки ничего больше не перебирали, а лишь неподвижно свисали с коленей.
Я опустился на корточки, он поднял голову и вздохнул.
– Нечего так вздыхать, парень.
– Почему я не должен этого делать?
– Потому что ты справишься.
– Справлюсь с чем?
– Со своими мыслями. Ты победишь их.
– Я так не думаю, скорее они меня, – он ухмыльнулся и покачал головой, – да уж, скорее они меня, верно…
– Я мог бы помочь тебе с этим. – Кто бы знал, как надоело мне, раз за разом, повторять одно и тоже, все эти слова сочувствия и предложения помощи. Но деваться некуда, это всего лишь моя жизнь.
– Чтобы ты сделал?
– Помог тебе.
– Нет, чтобы ты сделал, чтобы помочь мне?
– Я бы остриг твои волосы и предложил выпить.
Он опустил взгляд, задумался, поджал губы. Включили фонари, теперь наши лица отчетливо виднелись друг для друга, и я рассмотрел шрам на его лице, на той самой стороне, что была прикрыта волосами. Мне совершенно не казалось, я видел, как он снова ушел в воспоминания. Я понимал, что вряд ли смогу его вытащить, если не получу никакой помощи.
В какой-то момент на пути к его дому пошел снег, он был настолько белоснежным, что под светом фонарей, казалось, все залилось солнцем. На что он сказал:
– Это снег от мертвых космонавтов.
Мне это очень понравилось, и я подумал, что в одиночестве тоже есть свои плюсы. Только в такие моменты ты можешь понять себя, но вопрос только в том, к чему приведет это понимание. Этого парня оно к хорошему не привело, но, если разобраться, его скорее разрушили воспоминания.
– Я помню слишком много, это мучает меня. Каждый день я вспоминаю разные вещи, которые не отпускают меня и делают мне больно. Они действительно причиняют мне боль так, словно они случились сейчас, именно в эту самую секунду, сердце сжимается, вот так, представляешь? – и он сжал свою ладонь в руках, он делал это снова и снова, пока я не остановил его. – Понимаешь, о чем я? Ты понимаешь меня? Ты вспоминаешь, как шел по холодной траве как-то ранним утром, знаешь, утренняя роса, такие капельки на маленьких травинках, а ты идешь, кеды уже мокрые насквозь, прохладно, но ты вдыхаешь этот приятный свежий воздух, а сейчас, куда бы ты ни шел, ты только и делаешь, что вспоминаешь, даже когда вдыхаешь такой же утренний весенний воздух, ты думаешь: «О, как здорово, воздух такой же, как тем утром».
Я не смел прерывать его ни на миг, это даже было мне и ни к чему. Мы сидели в коричневых старых креслах напротив друг друга, напольная лампа светила тусклым желтым светом, стоя сбоку между наших кресел, мы попивали пиво за задёрнутыми занавесками, будто пытаясь спрятать наши тела и наши разговоры. Моментами я забываю, что меня в любом случае никто не увидит.
