– Простите, но кто вы? – моя жена отступила в тень беседки.
– Не дури, Алина, – я так устал, все, о чем удавалось думать, – запотевший холодный стакан, тонкие струйки и потрескивающие пузырьки, – принеси лимонад. Здесь меня всё с ума сводит. Давай вернемся на Землю, пожалуйста?
Алина попятилась назад.
– Не говори, что забыла заказать, – возмутился я, – Да что с тобой?
Она замотала головой и завопила:
– Витя! Витя, иди сюда!
– Что с тобой, Аля? Перегрелась?
– Витя! – позвала Алина еще громче, изогнув шею. Она кричала дому, не спуская глаз с меня, – Здесь посторонний! Витя!
– Ты спятила. Дурацкая планета на всех дей… – я поднялся с плетеного кресла, чтобы успокоить её или хорошенько встряхнуть, но тут же рухнул обратно.
Из дома выскочил мужчина. Перепрыгнул три ступеньки крыльца, подбежал к Алине. Она бросилась в защиту его объятий и ткнула дрожащим пальцем в мою сторону. Мужчина прищурил близорукие глаза, я прищурился в ответ и повторил его жест: потер подбородок, придерживая открывающийся рот. Я знал это лицо, прерывистые морщины на лбу, рыжеватую щетину, тусклые глаза. Я каждое утро таращился в зеркало на него!
Моя жена прижималась ко мне, к Виктору Мещерскому. Хотя я, Виктор Мещерский, намертво приклеился к креслу и понял, что остался без лимонада.
***
Не знаю, как Алинка уговорила меня, но мы все-таки выбрали дом на Каллисто. Она вытаскивала очередное контактное окно и трещала с очередной подружкой, в красках описывая, какие там потрясающие витражи, как отражается в них огромный Юпитер. «Юпитер цвета корицы», – говорила она.
«Что? – возмущались все мои мысли. – Он оранжевый с коричневыми разводами и нелепым пятном шторма, над которым до сих пор бьются ученые. Корица! Хорошо, не кофе с молоком!»
Я отослал на работу одно письмо: «Переезжаю на Каллисто, проверить распечатку поселка и защитный купол. Некоторое время буду недоступен. Вышлите мне подробные отчеты по меркурианской базе, хочу быть в курсе по прибытии. Планирую вернуться через полтора года». Я надеялся, за шесть месяцев Алина наестся недоделанной Каллисто. Плюс год на полет туда-обратно. Удаленная работа давала возможность трудиться хоть из облака Оорта, но стазисный сон выдергивал из рабочих будней на долгий срок. «Заслон», когда-то принявший меня юным, неуверенным в себе, грызущим ногти, но подающим надежды выпускником ИТМО, факультета терраформирования и урбанистики, готов терпеть столь длительное отсутствие и довольствоваться короткой отпиской только ради очень ценных кадров. А я стал, за двадцать лет – страшно подумать, прошло двадцать лет – отличных результатов, весьма ценным. Под моим строгим надзором отдел "Трансформации ближнего рубежа" вышел за пределы опытного цеха и обзавелся отдельным зданием, на фасаде которого красовалась не только эмблема «Заслона», но и вдохновляющая строка «Раздвигая границы Земли». Разработчиков систем терраформирования по миру насчитывалось десятка три. Ведущих пятеро. Тех, чьи проекты успешно перестроили три спутника и полторы планеты – один. Виктор Мещерский – глава комплекса терраформирования Солнечной системы, всецело преданный идеям « Заслона» .
3-D принтер размером с пятиэтажный дом как раз распечатал первый район на Каллисто. Именно там мы и купили жильё. Я отправил письмо, загрузил вложением голограммы для базы по переработке гелия-3 на Меркурии, вместе с данными по ремонту кольца солнечных батарей вокруг станции на пике вечного света. Меркурий поддавался неохотно, но потенциал его вдохновлял. Если всё пойдёт благополучно, следующий наш с Алиной переезд состоится на Меркурий. Мне нужно лично принять завершённый проект. Я верил, что они справятся, пока я буду спать по пути к «Цветочному раю» на Каллисто.
– Насладимся друг другом и победами "Заслона", Витя! – пела она моему уху по вечерам. Я трудился над меркурианским проектом, она над телом, старательно проводя Скульптором–07 по талии и бедрам. Врачи не рекомендовали заниматься гравитационной йогой и глубоководным пилатесом перед длительным полетом, и Алина беспокоилась, что во время стазиса, на витаминных прикормках, потеряет выстраданные параметры.
Я бы лучше перебрался поближе к Меркурию, на Венеру, полностью преобразованную под нужды человечества. Но Алине не нравился климат, влажный, дождливый, затуманенный облаками. Не привлекали её даже круглогодичные двадцать четыре градуса по Цельсию. Алина хотела наблюдать Юпитер, цвета чертовой корицы, в витражи свежераспечатанного дома. Каллисто считалась элитной землёй, она пахла новьем. И недвижимость в пока единственном отстроенном полностью поселке раскупали стремительнее, чем Алина произносила имя следующей подруги. «Цветочный рай», по мнению Алины, идеально подходил для медового месяца.
Мы с Алиной собирались пожениться. Разумеется, я предоставил ей выбирать дату и место нашего бракосочетания. На выпавший в программе-помощнике список родственников Алинка даже не взглянула.
– У нас будет свадьба в космосе. Замечательно я придумала, дорогой? Среди звёзд и планет. Позовём в свидетели всю Солнечную систему.
Конечно, мы не первые, кто сбегал в космос от гостей и церемоний, но я знал: недалеко, на Луне, церковным колоколом грохотала мать Алины, требуя проявить уважение и провести свадьбу по-человечески. А с контактного окна на меня смотрело каменное лицо моей матери. И тонкие губы перечисляли всю заинтересованную в банкете и вечеринке родню.
