В этот лагерь я попал раненым. Не знаю, кто меня подобрал, кто лечил и сколько времени я выздоравливал. Помню только, что досматривали машины на границе, как началась стрельба. И на этом все мое прошлое для меня закончилось. Когда я открыл глаза, передо мной стояли два солдата, одетых в полевую форму. И говорили они на непонятном мне языке. Потом один из них спросил:
– Ну что, Иван, пришел в себя?
– А разве я Иван?
– Нам все равно, кто ты, для нас ты Иван. Жить хочешь? – спросил он. – Тогда выздоравливай быстрее, и поедешь с нами.
– Жить все хотят, – ответил я.
– Вот и правильно, только дураки умирают за идею или за Родину. Наша Родина – это наша Земля. Родина там, где тебе хорошо живется, где тебя уважают и ценят и хорошо платят. Мы через два дня приедем за тобой. За тебя тоже хорошо заплатят там, куда мы тебя доставим, – он говорил на русском языке, потому что я его понимал, хотя совсем этот человек не был похож на русского, скорее на китайца, корейца или въетнамца. Второй же с ним явно был кавказцем, с длинной бородой и четками в руках.
– Ты помнишь свое настоящее имя и откуда ты? – спросил он. Я подумал, что не стоит им рассказывать, кто я и откуда, ради безопасности своих близких людей. И ответил:
– Я ничего не помню, даже имени своего не знаю, не помню, что было со мной.
– И такое бывает, – сказал китаец, – после ранения в голову забудешь все. Но это и к лучшему. Там тебе дадут новое имя, научат всему, и ты снова станешь человеком.
Они действительно приехали за мной через два дня. Я был еще очень слаб, едва мог подняться с постели. Они подхватили меня под руки и усадили в машину. Ехали мы часа два по очень крутой дороге в гору, потом спускались вниз, к лесу, и наконец, я увидел за проволочной оградой обычные солдатские казармы. И я не ошибся, это действительно были солдатские казармы, только вот чьи они, для меня оставалось загадкой. Меня привели в кабинет, вероятно, к старшему по чину.
– Кто он и что умеет делать? – спросил тот, что сидел за столом.
– Пока ничего, он был ранен в голову, мы его выходили, по всей видимости, он русский. Но не помнит даже своего имени, он болел больше месяца. Думаю, что вам он будет полезен, – говорил китаец – кавказец же все время молчал.
– Красавчик, такой нам будет очень нужен для покорения женских сердец, сгодится. Отведите его в лазарет. Пусть подкормят, а потом к нашему психиатру.
В лазарете были врач и медсестра. Обе женщины уставились на меня так, словно я был привидением.
– Боже, какой худой. – Тебя как зовут, доходяга?
– Наверное, Иван,
– Ну да, оттуда все Иваны приходят, – сказала медсестра. – А меня зовут Люба, а докторшу – Света, будем тебя кормить и лечить. И слушайся нас. Будешь слушаться – дольше проживешь.
В лазарете кроме меня лежали еще человек пять. Два чеченца, два украинца и армянин. Все молча уставились на меня. У меня и впрямь был вид очень странный, вся верхняя часть головы была забинтована, а на шее болтался странного цвета шарф с иероглифами.
– Любаша, кто его привел, никак опять наш китаец? – заговорил с медсестрой армянин.
– Ну конечно китаец, видишь, метку оставил, шарф ему на шею повесил, чтобы помнили, ОН – его.
Две недели я провел в лазарете, кормили хорошо. Солдат так не кормят, я быстро поправился, набрал вес. Все больше молчал и слушал, о чем говорили другие. Но из их разговоров я мог одно понять – что скоро нас всех отвезут в какой-то лагерь на какую-то подготовку для дальнейшей работы. И этот день настал. Нас всех шестерых посадили в микроавтобус и куда-то повезли. На этот раз мы ехали долго. Окна в автобусе были плотно задернуты белыми шторами, и так они прилегали к окну, что отдвинуть их было нереально.
– Почему нас никто не охраняет? – спросил я у армянина.
– А зачем? – сказал он, – из этой машины выбраться все равно невозможно. Да и куда бежать? И кто мы такие, если даже имен своих не помним?
Наконец, через несколько часов микроавтубус остановился, и нас вывели на улицу. Мы стояли во дворе большого особняка, обнесенного высоким каменным забором. Меня поразила его высота, примерно два с половиной метра, а сверху колючая проволока.
«Ну точно тюрьма, – подумал я».
Но это не было тюрьмой, на самом деле это был восточный отдел специальной подготовки, специальных бойцов, с особыми, специальными поручениями и заданиями, которых отправляли в разные страны планеты. Но расскажу все по порядку. Нас определили в комнаты по два человека. Моим напарником по комнате стал армянин. Нас накормили и сказали, чтобы мы ложились спать, а утром нам предстоит знакомство с руководством базы.
