Снег повалил. Под чёрными остовами дерев, в полумраке теней, скрывались синие сугробы. А на поляне, где кроме снега лежало солнце, сугробы казались розовым серебром.
Избушка Бабы Яги переминалась с одной жёлтой костлявой лапы на другую. Из трубы клочьями валил тёмно-синий дым, наверное, внутри было тепло, но само сооружение на куриных ногах мёрзло.
Избушка разве что только не танцевала, внутри всё тряслось, гремело и падало. В том числе и сама Баба Яга.
Хлобысь! Брякнулась Яга с печи на пол. Шандарах! Подлетела старуха и впечаталась в потолок.
– Ух! – Сказала она, снова врезавшись в пол.
– Мяу! – возмутился чёрный пушистый фамильяр, прыгая в сторону от костлявого тела хозяйки.
– Да что такое?! – Разозлилась Яга. – Как зима, так сразу! Стой на месте, окаянная! А то кузнеца позову, враз вериги на лапы повесит, будешь знать, как прыгать с места на место. Не изба порядочная, а цыркул землемерный просто.
Яга снова влетела головой в потолок и призадумалась.
– Стань к лесу передом, а ко мне задом! – Вдруг послышалось со двора – Тпру, оглашенная, я сказал.
– Никак Ванька пожаловал? – Очухалась Баба Яга, – Что этому дураку снова понадобилось? Ну, Горыныч, ну змеюка, снова через Пучай-реку живого пропустил? Вот займусь им, чтоб лодырничать перестал!
Но тут распахнулась входная дверь и на пороге обнаружился не Ванька дурак, а Кощей Бессмертный. Яга его сразу признала: роста огромного, в избе согнулся в три кривых сабли, нос горбом, худой, аж скелет сквозь тело выпирает, глаза жёлтые, ястребиные. И радостный отчего-то. За спиной Кощей прятал красный мешок. Явно полный.
