Огромные настенные часы громко отсчитывали секунды под потолком аудитории. Ниже над доской висели три портрета, с которых Николай Лобачевский, Фридрих Гаусс и Исаак Ньютон глядели на абитуриентов.
Стасик относил тяжёлый взгляд Николая Ивановича на свой счёт, мол: «Что же ты, вьюнош, забыл в этом храме науки?». А затем, по разумению Стасика, после недолгой паузы должен последовать мрачный злодейский смех. Ответственным за злорадство Стасик назначил седого мужчину в халате и чёрной мягкой шапочке – этому как будто было наплевать на всё, что делается внизу, словно он только проснулся и ожидает утренний кофе. Табличка с именем отвалилась от рамы портрета, поэтому математик в шапочке остался временно неопознанным.
Третьим был Исаак Ньютон, меланхолично глядящий в сторону двери. Про Ньютона Стасик знал немного, но хотя бы видел его раньше в школьном учебнике по физике для седьмого класса. Учебник ему достался из библиотеки, и знаменитая история с яблоком там была замечательно проиллюстрирована на полях. По всему выходило, что Ньютон среди собравшихся был самым нормальным парнем. Точно такой же портрет висел в его школе, в классе по физике. Без сомнения, во всех классах физики на планете был портрет, с которого Ньютон с ноткой печали созерцал всё новые и новые поколения оболтусов.
– До конца экзамена осталось пятнадцать минут.
Голос наблюдающего преподавателя раздался так неожиданно, что Стасик вздрогнул. По всему телу пробежал неприятный холодок, а ладони мгновенно вспотели. Три часа пролетели как мгновение, а на его листке всё ещё одиноко ютилась строчка «Вариант №1». Стасику стало как-то неуютно. Он придвинул к себе «обложку работы» – сложенный пополам лист с напечатанным именем, номером экзаменационной группы, названием предмета и каким-то цифровым кодом. Кроме обложки, сдавать было нечего. Вложенные листы для работы – целых восемь штук, что за издевательство – буквально слепили пустотой, и Стасик был уверен, что свет этот подобен маяку в безлунную ночь.
«Стась, ты слишком-то не переживай, ты у меня умненький мальчик… Я с тётей Любой поговорю, к ней на работу тебя пристроим, если что…» – отозвался в голове голос матери, и нарастающая паника как по щелчку превратилась бессильную апатию. «Даже и пытаться не стоило, только время потерял», – подумал Стасик, вставая с места. Силы у него совершенно кончились, и даже отодвинуться на стуле оказалось трудной задачей. Тем не менее он поднялся.
Одновременно с ним из-за соседнего стола встал ещё один паренёк. Стасик обратил на него внимание ещё в самом начале – он пришёл в брюках, рубашке с галстуком и вязаной жилетке. В августе. Весь его ухоженный вид и прилизанные волосы с аккуратным пробором вызвали у Стасика мгновенное отторжение.
«Маменькин сынок с синдромом отличника», – промелькнуло у него в голове, и это была третья оформленная мысль за прошедшие три часа.
Паренёк собрал свои листы в стопку, вышел из-за парты, но остановился, обнаружив, что своей вязаной жилеткой зацепился за спинку стула.
– Блин! Чёрт…
Он растерянно осмотрелся и, найдя взглядом Стасика, протянул ему свои листы с решением.
– Помоги, пожалуйста…
Стопка была толстая и мягкая – листы, с обеих сторон исписанные убористым почерком с нажимом, пошли волной. Все восемь штук. Как немой упрёк, молчаливое, высокомерное превосходство. Пустота в голове начинала потихоньку гудеть, и Стасик, к своему удивлению, отметил, что наблюдает за собой как бы со стороны. Он даже представил, как секундная стрелка часов с усилием разрезает собой толщу времени, пока он медленно, ватными пальцами, словно бы не по своей воле, вытаскивает хрустящие листы и вкладывает их в свою обложку. Прячет постыдную наготу под чужим именем.
«Анисимов Виталий Игоревич» – ещё один обрывок мысли в звенящей пустоте.
Такими же непослушными ногами он шагал к столу экзаменатора. Сердце ухало у самого горла, каждое движение давалось с трудом, будто он вёл своё тело как марионетку.
Едва помня себя, он положил работу на стол и направился к двери.
– Молодой человек, – окликнул его преподаватель.
Стасик на мгновение замер, а затем неловко, как замороженный, обернулся. «Ну, вот и всё, закончилось моё приключение в большом городе…»
– Я?
– Да, вы.
Экзаменатор постукивал пальцем по стопке листов перед собой. Колени Стасика подкосились, он бросил взгляд на ботаника. Тот уже закончил возиться со стулом и, повесив сумку на плечо, стал спускаться между рядами вниз.
– Листочки внутрь обложки положите, пожалуйста, чтобы не перепуталось ничего.
Стасик подошёл к столу. Пустая обложка с именем ботаника была сверху, чистые листки лежали сразу под ней. Скупыми скованными движениями, стараясь закрыть собой этот вопиющий позор, Стасик вложил их в обложку.
– Я всё вижу! – рявкнул экзаменатор, стуча по столу металлической ручкой.
Стасик вздрогнул и съёжился, втягивая голову в плечи. Экзаменатор глядел в другой конец аудитории, где копошились абитуриенты в последнем рывке на финишной прямой.
