1. Глава 1. Антон
Морские волны набегали на берег и откатывались назад, шелестя округлой галькой. Белая чайка, важно прогуливавшаяся вдоль кромки воды, каждый раз вспархивала и с криком отлетала назад. Я наблюдал за терпеливой птицей, но думал о своём.
Бирюзовый цвет волн будил воспоминания, которые я раз за разом гнал от себя. Только я опускал веки, как видел удивленно распахнутые глаза с длинными ресницами, и слышал нежный голос, зовущий меня.
Сердце сжалось, к горлу подкатил комок.
– Я скучаю по тебе, – невольно вырвалось у меня, но я тут же оглянулся: не услышал бы кто.
Нельзя! Ни думать, ни представлять, ни говорить об этом нельзя. Табу! События и чувства, спрятанные за семью дверями и запечатанные семью замками.
Недавно я прочитал, что в европейских странах много веков подряд бирюзу воспринимали как талисман, приносящий удачу. Моя встреча с этим волшебным цветом обернулась непреходящей тоской и отчаянием.
Я встряхнул головой и надел солнечные очки: так море становилось темным и мрачным под стать моему настроению, которое сегодня вообще было ни к черту. Очередной визит к светилу медицинской науки принес только горькое разочарование и усилил мое желание помахать рукой этому миру.
– Угу! – бормотал седой доктор в израильской клинике и качал головой, разглядывая мои снимки. – Ага! Хм!
– А точнее вы что-то можете сказать? – нетерпеливо прервала его хмыкание мама.
Все эти годы она не отходила от меня ни на шаг. Я был благодарен ей за внимание и заботу, но... Боже мой! Как меня душила эта опека! Если раньше я мог как-то сопротивляться ей, то сейчас...
Я судорожно вздохнул и опять посмотрел на чайку. А она поднялась ввысь, а потом резко кинулась в волну и взмыла в воздух. В ее клюве трепетала серебристая рыбешка. Прямо как я сейчас: вроде бы жив, но в то же время в плену.
– Антоша, хочешь сок? – крикнула мама преувеличенно бодрым голосом. Она последнее время только так со мной и разговаривала.
Я обернулся и прищурился: даже сквозь очки лучи южного солнца били прямо в глаза. Мама стояла на веранде виллы, которую родители сняли этой осенью, чтобы оставаться рядом со мной, пока я прохожу очередное обследование.
А зачем? И так все ясно. Сколько раз за эти годы вспыхивала и гасла надежда. Я больше не хочу. Устал. Нет желания бороться и страдать.
– Нет, – ответил я.
– Ты помнишь, что мы планировали прокатиться на яхте?
– Да. Хорошо. Я подожду вас на причале.
Я нервничал. Впрочем, в последние годы это было моим обычным состоянием. Я кричал, капризничал, требовал к себе внимание, как маленький ребёнок, но не мог избавиться от душевной боли, которая просто душила меня, выворачивала наизнанку желудок и отключала мозги.
«Соберись, соберись! – приказал себе я. – Сегодня твой шанс вырваться на волю».
Родители показались через несколько минут. Охранники волокли сумки со снаряжением и продуктами. Мама шла налегке и с кем-то разговаривала по телефону. У отца на плече висел этюдник, в руках был чемоданчик с красками: он никогда не изменял своим привычкам.
Они приблизились. Отец тронул меня за плечо и сказал:
– Я сейчас отнесу это на борт и помогу тебе.
– Хорошо, – кивнул я, но мне было все равно.
Я проследил за ними взглядом и положил пальцы на рукоятку. Моя Меура плавно тронулась с места. Отец услышал звук мотора, бросил на доски причала этюдник и кинулся обратно. Он встал на пути, расставив руки.
– Антон! Не смей! Это опасно!
От яхты бежала мама. Она смешно перебирала стройными ногами в коротких шортах, но я даже не улыбнулся: я устал от опеки и от этой жизни.
– Пап, хватит! Я сам.
– Не дури!
– Отстань от меня! – закричал я, чувствуя приближавшуюся истерику.
– Ребята, сюда! – позвал отец охранников. – Антон, хватит! Я знаю, тебя расстроили известия, но это ещё не конец. Я читал, что в Америке...
Прибежали два здоровенных парня, как в сказке: двое из ларца, одинаковых с лица. Оба огромные, накачанные, с непроницаемыми физиономиями. Танки, а не люди. Я их ненавидел всеми фибрами своей души, но избавиться не мог. Они полностью подчинялись воле моей матери и сторожили меня круглые сутки.
Охранники подхватили меня с двух сторон и вместе с Меурой подняли на борт яхты.
Я разозлился, и уже открыл рот, чтобы высказать родителям все, что о них думаю, но вовремя прикусил язык: морская прогулка могла сорваться, а я этого не хотел.
Из любой ситуации нужно извлекать пользу, в кресле можно сидеть у самого бортика, а потом незаметно...
– Я останусь внизу, – сказал я.
– Ты можешь простыть!
– Ма-ма! Мне не пять лет!
– Антон, не спорь с родителями! – голос мамы приобрёл металлические нотки. – Дима, займись!
Огромный охранник просунул свои руки под мои колени и как пушинку поднял меня по лестнице на верхнюю палубу. Его товарищ отнёс кресло. Они вернули меня на место, и я поехал к бортику, чтобы осмотреться. Секьюрити встали рядом с двух сторон, готовые в любую минуту защитить меня от опасности и самого себя.
Яхта тронулась, легкий ветер зашевелил волосы, овеял разгоряченное лицо. Я зажмурился: после дневной жары так хорошо было почувствовать призрачную свободу! Волна набегала за волной, унося меня в тот далекий морозный день, когда я совершил самую большую в моей жизни ошибку: убежал, оставив Риту одну в номере отеля.