Эту небольшую вступительную статью я решил написать лишь для того, чтобы прозой подтвердить название книги, а также её содержание. Ибо всякий грамотный любитель стихов, а не только поэт и литературный критик, поймёт, прочитав сей сборник, что имеет дело с дилетантом. И я это безоговорочно признаю.
Лучше явка с повинной, чем яростные и безжалостные обвинения критиков. В сравнении с некоторыми из них, кстати, даже прокуроры выглядят гуманистами.
Да, я поэтом не был, не являюсь и им никогда не стану. Исключительно, естественно, с точки зрения науки стихосложения – версификации. Собственно, я и не стремлюсь. к тому, чтобы меня непременно именовали «Поэтом». Чтобы постичь все академические тонкости сей науки, нужны терпение и время. А терпение и время находятся тогда, когда к данному делу лежит душа. Я попробовал и понял, что теоретиком мне не быть. Более того, в последнее время меня всё реже и реже посещают поэтические музы Каллиопа и Евтерпа. Я не скажу, что этому рад, но и огорчён не сильно. Как пришло, так и ушло. Видимо, всё что я хотел сказать рифмой, я сказал. Ведь для того чтобы написать талантливое и хотя бы чуть-чуть мудрое стихотворение, недостаточно в совершенстве владеть стихотворной наукой. Написать хитроумный стих может и компьютер, куда будет заложена вся научная стихотворная программа. Поэту же нужно, чтобы его душа слилась с космическими вибрациями в одну тональность. А настроить её на гармонию с Вселенной не всегда в силах человека. Тайна кроется не столько в уме, сколько в нашей душе. Я лишь с годами понял красоту стихов. Безусловно, не всех, но избранных. Только стихотворением можно выразить мысль, идею и целое мировоззрение лаконично, красиво и мудро.
Однако, всё-таки, очень интересно. Как подобная оказия могла со мной приключиться? Признаюсь честно, что я никогда, в отличие от прозаической литературы, не увлекался стихотворными формами. Я говорю не о писательстве, а о чтении. Грубо говоря, меня стихи почти вообще не интересовали. Ну, хорошо, не почти, а мало интересовали. Наверное, не попадались те, которые по-настоящему всколыхнули бы мою душу. А возможно, попросту ещё было не моё время. Повторюсь. Желательно, чтобы человек к подобным занятиям созрел духовно.
И если бы в юности какой-нибудь шутник сказал, что я в будущем стану рифмоплётом – в лучшем понимании этого слова, – в ответ я мог бы только рассмеяться. Сколько странного, непонятного и таинственного с нами происходит, а мы зачастую этого и не замечаем. Или того хуже – приписываем без всякого стеснения дар свыше собственным заслугам. И сразу же просыпается наш самый страшный враг – гордыня. А это, как говорится, уже чревато.
А вот что касается прозы, то здесь всё наоборот. Можете не поверить, но я с раннего детства знал, что буду писателем. Прошу извинить, если кого-нибудь оскорбил, причислив себя к славной когорте мыслителей, мечтателей и фантазёров, разросшейся, правда, уже до многих легионов.
Но это действительно так. Не объясняя и не выдвигая предположений – и без них всё ясно, – констатирую, что уже лет с 8—10 я был уверен в своей писательской стезе. И уверенность эта не только никогда меня не покидала, но и с годами крепла. Хотя, кроме чтения книг и первых детских потуг писательства, страстно любил рисовать и играть в футбол. Намного больше, чем писать. И скажу без ложной скромности – это получалось у меня очень даже хорошо. На тот момент играл в футбол и рисовал гораздо лучше, чем писал. Что, впрочем, и не мудрено.
Моё писательское созревание длилось долго. Даже слишком. Нет, я, как уже упоминал, писал, но всё это было… своего рода тренировкой перед матчем. Хотя, всё верно. На тренировки всегда уходит больше времени, чем на игру. А я очень долго тренировался. Но творчество, это, конечно, не спорт. И тренировки здесь совершенно из другой плоскости. Почти из той же, что и стихи. А роднит всё это талант и мастерство. Талант – дар, мастерство – труд. Зарыть талант можно без труда, а чтобы раскрыть его и покрыть позолотой мастерства, надо потрудиться. Духовно, умственно и, как ни крути, физически.
Однако, как сказал один писатель, книгу легче написать, чем потом её издать. И это верно. Но это было до «нашей эры». С приходом в нашу жизнь высоких технологий и эта проблема отпала. А я оттачивал перо столь тщательно и продолжительно, что не сразу и заметил свободу творчества и свободу электронных издательств. Имеется в виду свобода от субъективной цензуры владельцев, критиков и главных редакторов крупных и мелких печатных изданий.
До этого времени, правда, я не раз пытался «завязать» с писательством. Как, например, завязывают с наркотиком или с алкоголем. Был этап в моей жизни, когда я не писал лет семь. Ничего! Вообще! Стал нормальным среднестатистическим обывателем.
И вот как только я почувствовал себя свободным от этого недуга и расслабился, откуда ни возьмись идея в голову – бац! И как я своей головой ни крутил и ни тряс, пытаясь её оттуда вытряхнуть, ничего не получалось. Все усилия оказались напрасны. Идея застревала не только в голове, но и в душе.
