Немного о младенчестве
После Степы я внуков не ждала. Ни внуков, ни внучек. Но смотрю, а у твоей мамы животик круглый – ждет наша дочь третьего ребенка. Я вспомнила: когда она Настю родила, мы с Любой, две молодые бабушки, так обрадовались Насте, так кинулись нянькаться с девочкой, что Катя сказала Валере:
– Придется троих детей рожать: одного одной бабушке, другого другой, а третий, возможно, нам достанется.
Вот ты и оказалась этой третьей – для папы с мамой.
Родители твои, мама больше, папа меньше, надеялись, что в третий раз мальчик родится, но узнав, что и на этот раз девчонка, никто слёз не лил, а я сказала:
– Три девочки лучше, чем три мальчика. Спокойнее.
Мама твоя за время беременности в весе не прибавила, или прибавила совсем чуть-чуть, один или два килограмма вместо положенных 8—10, так что ты, внучка, забрала все мамины излишки веса, а может быть и больше того, – в общем, вымотала мамочку еще до своего рождения.
Записи из моего дневника
Катенька родила девочку 14 апреля (2004). Как и в прошлый раз, зашивали разрывы под общим наркозом. Алешка съездил к дочке, глянул на внучку, приехал умиротворенный:
– Девочка хорошенькая!
Я еще ее не видела. Может быть, завтра.
Сегодня четверг, а какое число и вспомнить невозможно. Вчера ездила к Кате, смотрела внучку. Крохотное существо сразу легло на душу. Миниатюрные пальчики рук и ног, крохотный ротик. Открыла его, повертела головой, сморщилась, но плакать не стала, ротик опять закрылся. Чудо жизни, маленькое существо.
– Мама, – сказала мне Катя, – ты посмотри, какие у нее глазки, какой разрез.
Я пощекотала спящую новорожденную под подбородком, малышка открыла глаза. Кончики глаз поднимались наверх, как у моей мамы.
– Назовите ее Нонной, как прабабушку, – попросила я.
Но родители выбрали тебе звучное, красивое, но слегка рычащее имя – «Арина». И имя быстро срослось с тобой. Только что была маленькая безымянная девочка и вот уже Аришка.
Но я иногда думаю, что Нона имя мягко звучащее, редкое. Девочку с таким именем сразу запоминают и, главное, не ждут от нее никаких решительных бурных действий. А ты, о чем мы все тогда, еще не знали, оказалась существом деятельным.
Аришка в младенчестве
Ты родилась, забот у Кати прибавилось, и я ненадолго забрала к себе шестилетнюю Соню. Ваня тогда жил у нас, ходил в ту же школу, что и его отец, и занятая двумя детьми, я пропустила твое раннее младенчество. Помню, правда, как пришла к вам врач по страховке (родители взяли на тебя платную страховку), посмотрела и говорит:
– Такая хорошая девочка, здоровенькая, так не хочется ее колоть. И прививку отложили на месяц.
В сентябре я освободилась: Ваня у родителей в Штатах, Соня пошла в первый класс, и я приезжаю навестить дочь и полюбоваться на внучек. Мы с Катей гуляем вместе с коляской по вашему парку, и ты даже когда не спишь, не доставляешь большого беспокойства. Пока не доставляешь.
Из дневника
Пятница, первое октября.
Была у Кати, Аринка уже ползает. Путается, правда, в ногах и руках, поднимается с колен и на цыпочках и ручках, пытается передвигаться, как обезьянка, и заваливается на бок.
Маленькая ты была мамина дочка. Единственная из трех. Вернее, ты была и мамина и папина, в то время, как старшие в младенчестве предпочитали отца. А с тобой, младшей дочкой, Катя обращалась нежно, перед недолгим расставанием шли долгие поцелуи и объятия. Трогательно смотрелись со стороны. Длилось это не слишком долго, лет до трех.
И снова дневник.
Кажется, 3 марта. Машина подтвердила, что третье.
На улице мороз 19 градусов. Солнечно. Я в пятницу была у Военных и узнала, что со среды мне придется немного пожить у них, Валера будет в отъезде.
Наверное, это тогда и произошло, когда я была у вас.
Ты сидишь в высоком стульчике, я довольно безуспешно пытаюсь тебя покормить и одновременно стараюсь приготовить что-нибудь для старших. Взяла большой нож, хотела нарезать хлеб, чем-то отвлекалась, и подумать только, положила нож на стол. Положила так, что ты смогла до него дотянуться, что и сделала в мгновение ока. Ни Соня, ни Степа такой стремительностью не обладали: они сначала будут разглядывать предмет, потом потянут ручки к нему, и всегда можно помешать им схватить опасное.
Но ты, как Настя и Ваня, была существом незамедлительного действия, и когда я повернулась от плиты к столу, то увидела, что ты держишь это холодное оружие за лезвие двумя руками острием верх. А нож был большой, тяжелый, ручка его упиралась в деревянную пластину детского стула, ограждающую ребенка от падения, но если ручка ножа соскользнет, ты попытаешься его удержать, сожмешь сильно ладонь и…
Все это проносится у меня в голове, когда я осторожно, не дыша, иду к тебе, беру нож за рукоятку, стараясь не сделать резкого движения, и разжимаю пальчики, вцепившиеся в лезвие. Ты не упрямишься и остаешься не порезанной.
Кровавая картинка гаснет в моем воображении, я сажусь на стул, передыхаю, щупаю край лезвия: хорошо, что в доме у твоего отца ножи тупые, он не точит их яростно, как это любит делать твой дед.
