Обглоданная луна сонно болталась под пологом звёздного неба. Её тусклый свет терялся во мраке, нависшем над прохладой густой чащи. Сквозь неё продирались два прытких огонька.
– Честити, ну это бред какой-то!
– Тихо ты. Иди молча.
Сара обречённо вздохнула и продолжила прокладывать путь между разросшимися кустарниками и диким папоротником. Ночная роса холодила открытые ноги, а вездесущие ветви норовили вцепиться в лицо и глаза.
– Я их вижу, – приглушённо вырвалось у Чес, и она прибавила шагу.
Издалека доносилась музыка, но за спиной подруги Саре ничего не удавалось разглядеть. Она слепо следовала за Чес, стремительно шедшей на еле заметный свет костра.
– Далеко ещё?
– Не ной, – отрезала та и проигнорировала последующие стоны недовольной спутницы.
С каждым шагом музыка становилась всё громче, а очертания происходящего вокруг пламени более отчетливыми.
– А если взрослые заметят?
– Сара, – Честити сделала глубокий вдох, – тебе не кажется, что об этом как-то уже поздно думать?
– Мы ещё можем вернуться…
– Да? Возвращайся.
– Эм… а… а как же ты?
– Да уж как-нибудь.
– Вдруг узнают, что—
Чес резко развернулась.
– Так чего же ты поперлась, если тебе все не нравится?
– Я… – Сара оторопела. Хоть подруга и могла выдать крепкое словцо, в её адрес оно ещё не прилетало.
– Да, ты! Не уж-то не хотела отпускать меня одну? Не смеши. Думаешь, я не знаю, зачем тебе это? – она сверлила Сару взглядом, пока та собиралась с мыслями.
– З-з-зачем?..
– Брось, Рейн, вся школа знает, что ты неровно дышишь к Китену, хоть это и единственный урод, которого я на дух не переношу.
Сара потеряла дар речи и замерла с раскрытым ртом.
– Ну, что? А? Что молчишь?
– К-кит-тон?.. П-причём тут он?
– К-к-китен, – передразнила Чес. – П-п-причём. Притом!
– Б-бред, – фыркнула Сара, неумело пряча вспыхнувший стыд.
– Ты другие слова знаешь, а? Всю дорогу твердишь мне, что это бред. Ну и сидела бы в палатке, чего за мной потащилась? Только не надо тут ломать комедию, что всё это ради меня и бла-бла-бла. Я не маленькая, да и тебе пора бы не скидывать всё на мою, как ты любишь выражаться, безрассудность. Ты пошла за своим К-к-китеном!
Сара стиснула зубы, а Честити продолжила пламенную тираду:
– Да, учителя и предки могут засечь, что нас нет. И да, тогда нам влетит. Но просто признай, что получишь не из-за меня, – Честити поджала губы. Выждала мгновение и сказала: – Если я неправа, разворачивайся и иди обратно в лагерь, мне провожатые не нужны.
– Но… – Сара ошарашено глядела на разошедшуюся подругу. Кто бы мог подумать, что та видит её насквозь?
– Не строй из себя сестру милосердия. Не хочешь идти веселиться – ты знаешь дорогу.
Воцарилось молчание. Сара отвела взгляд. Она судорожно искала нужные слова, как назло, попрятавшиеся по закоулкам натуженного мозга.
– Пойдём дальше, – пробормотала она, так и не взглянув на подругу. Обогнав её, она стала молча пробираться на свет и звуки музыки, разбавляемые еле различимыми голосами парней и девчонок.
Остаток пути прошёл в полном безмолвии. Сара погрузилась в размышления, в которых проводила большую часть времени, пока Честити охмуряла мальчиков и отрывалась на вечеринках. «Вся школа знает, – вертелось в голове. – Вся школа! Может, и правда вернуться?» Но сила притяжения Китена была сильнее стыда и страха. Под ногами продолжили ломаться ветки, а сбивчивое дыхание укрыло застрявшие в горле слова.
Вскоре свет костра перестал быть призрачным мерцанием, и девушки оказались на поляне, наполненной музыкой и весельем. Кто-то болтал, попивая пунш или пиво; кто-то отрывался в безумном танце, пока другие оттачивали хореографию, чтобы «показать товар лицом»; кто-то целовался, опершись на многовековые сосны; а самые безрассудные уже приступили к более решительным действиям и уединились в зарослях, скрывавших происходящее от разномастной толпы.
– Эй, Хлоя! – завидев первую же знакомую, Честити поторопилась оторваться от Сары и нарочито радостно помчалась к ней.
Так, не успев опомниться, Сара осталась одна. «Лучше бы спать легла, как все нормальные люди…» Она с опаской огляделась и заметила своего теперь уже не совсем тайно обожаемого Коула Китена. Он стоял в группе парней, с важным видом глушивших алкоголь и наблюдавших за беснующимися собратьями. Белая футболка удачно обтягивала рельеф его грудных мышц, которыми он явно гордился. Поговаривали, что больше ему и гордиться-то нечем. Он осматривал окружающих оценивающим взглядом и то и дело отхлёбывал из пластикового стакана. Прошёлся по Саре и, не найдя в ней ничего интересного, переключился на других. Вскоре он завидел, как одна из девчонок неумело отплясывает кривыми ножками, и с воодушевлением принялся обсуждать её недостатки.
Сердце закачало кровь, как съехавший бодибилдер, забивающий мышцу на ржавом тренажёре. Вдох. Выдох. Вдох… Никто не должен был видеть суматохи за невозмутимой маской. Желательно, и сама Сара. Переведя дух, она присела на брёвнышко возле костра. Рядом ютились две понурые скромняжки, потерпевшие фиаско при попытке влиться в тусовку.
– Привет, Сара.
– Привет, Линдси…
Рейн пристально просканировала взгляд девчонки на предмет её информированности о том, про что «вся школа знает».
